— Так… — цедил он, постукивая карандашиком по раскрытому классному журналу. — Значит, отчества Анны Карениной мы не помним… А как звали королеву эльфов у Профессора?
Лес рук.
— Слава, — болезненно морщась, допытывался он после уроков у долговязого «хорошиста». — Ну почему обязательно Толкин? Почему вы, например, не устроите игру по «Дон Кихоту»? Можно сказать, первый ролевик, предшественник ваш… свихнулся на том же, на чем и вы, только века на четыре раньше…
Разговор, помнится, происходил на школьном дворе. Верзила в маечке с надписью «Вырасту буду Сауроном» стоял перед Савелием Павловичем, опершись на длинномерный предмет в чехле, и мечтательно смотрел поверх головы преподавателя, словно прикидывал, а не отоварить ли зануду Савушку этим самым предметом по тыковке. Потом, должно быть, осознав несбыточность подобных мечтаний, очнулся, скривил физию в пренебрежительной ухмылке.
— Чего там играть?.. Он же псих!
Воля ваша, а за Сервантеса было обидно.
— Ну хорошо, — продолжал домогаться въедливый преподаватель. — Берете вы книгу. Раздаете роли. Начинаете импровизировать… А для кого это все? Зритель где?
— Мы сами…
— Нет, позволь! Вы исполнители. А любое искусство требует адресата. Читателя, слушателя…
Дылда моргал.
— Так то искусство, а то игра… — говорил он, явно озадаченный туповатостью своего классного наставника.
Но Славику-то семнадцать (что с него возьмешь!), а иеродиакону за двадцать!
Кукушка в роще осваивала хореи: ку-ку, ку-ку, ку-ку… Приостановилась, сосредоточилась — и выдала стопу дактилем: ку-ку-ку…
— И все-таки как же это вы? — сокрушенно спросил Савелий Павлович. — Духовное лицо — и вдруг неформал…
— Да это я еще с семинарии… — с некоторой неловкостью признался Аскольд. — Пришел на Поляну, попросил: научите фехтовать. Потом усомнился: а уместно ли? Мне ведь еще сан принимать… Пошел к духовнику. Тот говорит: фехтуй на здоровье. Главное, чтобы разум твой не мутился…
— И как? — не удержавшись, полюбопытствовал Савелий.
— Да мой-то не мутится, — с досадой молвил инок. — А вот у властей… Сами видели! — умолк, помрачнел. — Не дай Бог до настоятеля доберутся… — пробормотал он едва ли не со страхом.
— А-а… — сообразил Савелий Павлович и невольно понизил голос. — То есть вы тайком от вашего начальства…
— Да нет же! — жалобно вскричал Аскольд. — Настоятель-то меня как раз на игру благословил! Нет, говорит, в ней греха. Актеров вон Господь за любую роль прощает — хоть за Нерона, лишь бы сыграл талантливо.
— Тогда в чем дело?
— Н-ну… узнают, что благословил, архиерею стукнут. А уж тот настоятелю чертей выпишет, прости мою душу грешную…
— То есть архиерей против ролевых игр?
— Да он-то не против, — с тоской отвечал Аскольд.
— А кто?
Ответа не последовало. Видно было, что иеродиакона одолевает грех уныния. Почти одолел.
— И все-таки странно, — не унимался Савелий. — Из монастырской жизни — и вдруг в ролевую игру.
— Да они в чем-то похожи… — заметил со вздохом инок.
Педагог моргнул.
— Игра и вера?!
— Игра вере не помеха, — растолковал чернорясец. — Скорее, подмога. Вот играли в прошлом году по Евангелию — мы ж не только по мирским книгам… Так вы не поверите: оказывается, кое-кто ни разу в жизни в Писание не заглядывал. А тут прочли…
Оба прислушались. Приглушенный гомон и железное побрякивание стали заметно глуше и вроде бы ничего страшного не предвещали. Потом вновь захрустели кусты, и на просеку выбрался коренастый татарин в кожаном панцире с металлическими блямбами на жизненно важных местах.
— Ну? Что? — с надеждой спросил Аскольд-Ослябя.
— Вроде договорились, — сурово отвечал басурман. — Хорошо полковник вменяемый оказался. Да и наши игротехи тоже. Короче, уходим с почестями… А жалко, — мечтательно добавил он. — В строю мы бы их точно смяли…
— Простите, — вмешался Савелий Павлович. — Может, хоть вы мне растолкуете… Что это было?
Татарин освободился от малахая с тульей из нержавейки, обнажив лысеющую ото лба голову, и надел очки. Интеллигентный дядечка лет сорока. Переодеть в костюм, повязать галстучек — и сажай его за письменный стол в отдельном кабинете.
— Стояние на реке Угре, — ядовито выговорил он. — Нет, ребят понять можно: чуть не полгода готовились — и все шайтану под хвост! — Присел на свободный пень и, сосредоточенно сопя, принялся что-то там на себе расшнуровывать.