Хотя я довольно часто возвращаюсь к мысли, что на региональном уровне методическая школа работает лучше, чем на всероссийском (по крайней мере это справедливо для моей области), я вовсе не хочу здесь воспевать деревенское учительство и периферию. В Курске и области тоже довольно много педагогики абсурда: проектная работа по выведению грамматического правила (что же будет в голове после творческого выведения эталонов для соблюдения?), склонность к драматизации при исключительно низком уровне владения языком вообще и так далее. Мне почему-то всегда вспоминается начало открытого урока немецкого языка, когда учительница предлагала детям при входе в кабинет выбрать из корзины яблоко. По цвету яблок дети затем распределились в группы для работы на уроке. Если учесть, что выбор яблока не известен заранее (возьмем идеальный вариант, когда урок не отрепетирован от и до), то мы делаем вывод о случайном распределении детей в группы. В то же время логично контролировать процесс формирования малых групп и создавать однородные группы на этапе освоения материала, чтобы сильные подтягивали слабых, и разноуровневые группы на завершающем этапе, когда учащиеся преобразуют полученные знания в конечный продукт посильного уровня сложности. Вопрос "Зачем?" или "С какой целью?" очень часто возникает при просмотре открытых уроков. Во многих случаях кажется, что учитель - это что-то вроде сельской барышни в театре: она надела всё лучшее по случаю, а получился моветон. Учитель показывает все модные или оригинальные штучки, а получается разнородная пестрота без единой картины. За странными приемами вроде раздачи яблок не видно добротного урока, а уж тем более сильного показательного педагогического спектакля. Зачастую и сам учитель своей фигурой не добавляет никакого положительного настроя: он либо слишком отрешен и зол, либо слишком провинциально задушевен. На мой взгляд, педагогическое мастерство без доли театрального в принципе невозможно, а наши учителя так часто переигрывают, недоигрывают или вовсе не играют от усталости и безденежья. Какими же все это делает нас в глазах наших учеников? Давайте поподробнее обратимся к этому в новой главе.
Я не МарьИванна, или д авайте ломать стереотипы
Кого вы себе представляете, когда думаете об образе типичной русской учительницы? Какую-нибудь Марию Ивановну, которую все зовут исключительно МарьИванной? На ней надета юбка ниже колена, прямая, довольно широкая, возможно серая; блузка без особых примет, удобные растоптанные туфли на широких ступнях. Колготки слава Богу уже не нитяные, а все-таки капроновые, но цвет их не всегда по делу: они то мертвенно бледные, то непонятно загорелые. Макияжа немного и он довольно дешевый. Волосы либо короткие, либо убраны назад, возможно с не прокрашенными корнями. Этот совсем типичный и унылый образ имеет усовершенствованный вариант женщины-киборга. Такая учительница уже достойна уважения. Ей около сорока, она всегда в деловом костюме, в разумных, но стильных туфлях. Ее сумка, очки, пальто, ежедневник и телефон соответствуют ее имиджу. Она могла бы принадлежать сфере бизнеса, но сделала карьеру в образовании, причем относится она к образованию как к важному и серьезному механизму. Такая женщина не будет сюсюкаться с детьми и не выйдет на открытый урок русского языка с гармонью (когда-то уроки для "Учителя года" были именно такими спектаклями согласно воспоминаниям немолодых уже педагогов). Полюбуемся этой успешной учительницей и забудем о ней, чтобы вернуться к истинному предмету нашей главы - МарьИванне.
Когда довольно большое количество учителей собирается вместе, например, на курсах, то появляется возможность оценить стереотипный стиль поведения российской просоветской учительницы. Обычно учителя плохо одеваются, сами постоянно куда-то опаздывают, но при этом читают нотации другим. Они мыслят не слишком широко, но при этом всех стараются поместить в те же границы мышления, что есть у них, так как такие границы кажутся им очень подходящими для всеобщего пользования. Опять же профессиональные деформации личности никто не отменял: если учишь на работе, то поучаешь всех и после нее (подтверждаю личным примером). Когда учителя собираются вместе на довольно долгое время и оказываются изолированными от своих учеников, они перенаправляют свою энергию, в основном энергию негатива и раздражения, на своих самых молодых коллег, которые временно заменяют им привычную жертву. Возьмем такой типичный случай: курсы повышения квалификации, неделя в другом городе, день пятый. Организаторы приглашают учителей в школьную столовую на обед. За каждым столом оказывается порядка шести учителей. На столах корзины с яблоками, под расчет или чуть больше. Обед идет своим чередом, учителя за одним из столов поглощают капустный салат, борщ и котлеты. Потом дело доходит до компота, но вот яблоки никто не берет и даже не смотрит на них. Видя такую ситуацию и имея ограниченный бюджет (командировочные школа не платит), я тянусь за яблоком, но понимаю, что оно испорченное. Пока я берусь за второе яблоко, моя коллега просит взять и ей одно, следовательно, потом я берусь и за третье. Зная, что яблоки не все в хорошем состоянии, я выбираю из корзины довольно придирчиво. В этот момент учительница за нашим столом начинает вести поучительную беседу в не самых вежливых тонах. Она делает мне замечание, что так копаться некрасиво и что я не одна за столом. Соглашусь, что поведение не самое вежливое, когда смотришь со стороны, однако, я в тот момент вовсе не рассматривала свой подбор яблок как копание и "понадкусывание". На самом деле, видя полное отсутствие интереса других коллег, я просто решила выбрать себе что-то подходящее, раз уж им все равно ничего из корзины не нужно. Когда я пояснила мотивы своего поступка, учительница не успокоилась и продолжила нравоучение рассказом о том, как в лагерных сменах она определяла характер детей в день заезда. Ну, конечно, по яблокам. И те, кто копался, а не брал первое попавшееся, были включены в ее черный список. После намеков на то, что ей к тому же теперь не захочется брать яблоки, побывавшие у меня в руках, я тоже пошла на принцип и сказала, что я за чистоту своих рук могу поручиться, и не стала возвращать выбранные яблоки для общего суда и осмотра. Вы спросите, зачем описывать такую бытовую и некрасивую ситуацию в книге? На мой взгляд, это необходимо для наглядного представления повседневного общения внутри интеллектуальной нашей прослойки учителей, лишенных взаимодействия с детьми и проявляющих себя во всей красе. Вы можете сказать, что учителю и радоваться-то особо не с чего, поэтому он такой неприветливый и суровый. Но давайте отбросим все эти технические проблемы: они никуда не денутся в ближайшее время и статус учителя тоже вряд ли внезапно поднимется до уровня дореволюционной России. Да, было время, когда учителю кланялись в пояс, особенно в деревне, но возвращение подобного почета и уважения так же реалистично, как переход на гужевой транспорт. Учитывая ту социальную ситуацию, подобное обращение было объяснимо: образование не было поголовным и повсеместным, учитель как носитель знаний казался человеком достойным уважения и почитания. Сейчас функцию транслятора знаний может выполнять любой недоросль со смартфоном и выходом в интернет. Безусловно, это вовсе не синоним эрудиции, образованности или мудрости, но для подрастающего поколения нимб над головой учителя уже давно пропал, в какой-то степени и благодаря современной медийной реальности. Однако, существующее отношение к учителю не должно служить оправданием тому, чтобы опустить руки и просто быть типичной МарьИванной. Если таковы вызовы времени, то мы должны достойно им отвечать. Если всё вокруг динамично, то должен меняться и учитель.