Ваш ребенок особенный, или прокрустово ложе школы
Так уж сложилось в нашем восприятии, что слова "Ваш ребенок особенный" имеют множество скрытых смыслов, большинство из которых негативные. Мы говорим это родителям неуправляемых детей, детей со сложностями в освоении содержания образования и даже с определенными отклонениями в развитии. Про успешного ученика мы скорее скажем, что он умница, молодец, очень способный, талантливый и вообще не доставляет никаких хлопот. Особенные дети - это те дети, которые не соответствуют лекалам школы, что подразумевает наличие сохранного интеллекта среднего уровня, большой усидчивости и развитого самоконтроля. Как видите, быть очень умным для хорошей учебы не обязательно, но обязательно нужно сидеть вместе со всеми на уроках, осваивать программу в одном темпе с классом и учителем, заставлять себя выполнять все задания и не хулиганить. В силу семейных проблем, особенностей воспитания и/или не долеченных синдромов ряд детей не попадает в эту счастливую группу успешных учеников, и школа пытается как-то справиться с ними, действуя как прокрустово ложе из древней мифологии и отсекая все лишнее. Дети естественно сопротивляются, что ведет к бесконечному круговороту конфликтов, сопровождающих их учебу на удовлетворительные и неудовлетворительные оценки. Казалось бы, все ясно и объяснимо, но вот только за каждым из этих детей стоит своя история, и иногда, забираясь глубже, вы начинаете понимать, что эти дети достойны большего.
Расскажу вам одну историю про одного из самых своих любимых, но уже бывших учеников. Этот ребенок попал ко мне по той причине, что его успеваемость по английскому языку находилась под большим вопросом, и целью моих занятий было обеспечить выполнение домашних заданий и освоение школьной программы на минимально допустимом уровне. Как вы понимаете, такая установка сразу предполагает, что легко с таким ребенком не будет. Когда мы начали заниматься, стало ясно, что основной причиной низкой успеваемости был вовсе не низкий уровень интеллекта, а проблемное поведение ребенка. Он отказывался выполнять задания, на уроках раздражал учительницу разными выходками и открыто саботировал ее предмет. Из-за того, что учительнице приходилось постоянно на него отвлекаться, она не успевала идти с группой по установленному плану, что доставляло ей еще больший дискомфорт. Так как никакого усердия ученик не проявлял, приходил неготовым, самостоятельные работы делал наобум и неимоверно небрежным почерком, четвертную оценку в общем-то ставить было не из чего, но постоянные уговоры мамы не давали учительнице сделать решительный шаг и поставить ему два в четверти. Примерно в один из таких моментов этот ученик и появился в моей жизни, когда его мама решила сделать ставку на репетитора. Сама она ничего не могла изменить в поведении ребенка, хотя и пыталась придумать приемы воздействия на него, а также прибегала время от времени к помощи психолога. Следует сказать, что ситуация в семье была сложная уже на протяжении долгого времени. Если верить неофициальным данным, при разводе родителей отец пытался выкрасть этого мальчика и его старшего брата. Когда их нашли и вернули матери, отец поджег ее дом, и какое-то время дети жили в очень неблагоприятных условиях, пока не был восстановлен хотя бы какой-то порядок. Иногда детей отдавали дедушке, но дисциплинирующего воздействия он не оказывал. Отношения между братьями тоже были не вполне мирными, так как старший бил младшего и загонял его под диван. Издевался он иногда и над их кошкой, беря ее за хвост и раскручивая у себя над головой. Интересная история, правда? Но это все присказка, а сказка - впереди.
Итак, я стала заниматься с этим ребенком, когда он учился в середине четвертого класса. В его голове не было абсолютно никакой системы знаний по английскому языку. Он не понимал грамматику, не знал слов, читал с большим количеством фонетических ошибок. Когда ему задавали подготовиться к диктанту, он ничего не мог выучить, потому что ему не хватало терпения и желания. Он делал небольшую попытку подготовиться в свои лучшие дни, когда его бунтарский дух немного утихал, но все равно ничего не помнил в день проверки. Грамматику он выполнял на три только тогда, когда я следила за каждым шагом в его рассуждении, в противном случае он срывался в свой привычный темп выполнения упражнений не глядя и делал ошибки там, где для него уже не было сложностей. Но ведь чтобы что-то выполнить правильно нужно хотя бы дочитать до конца предложения, а этого ему делать не хотелось. Когда мы выполняли домашние задания и сталкивались с необходимостью выполнить что-то письменно, я неизменно наблюдала следующую картину: он говорил, что не хочет и не будет писать, и падал головой на стол. Поднять его стоило мне титанических усилий, ведь каждый раз уговоры занимали очень много времени. Зачастую он сдавался, только когда я угрожала, что он останется со мной до тех пор, пока не напишет, даже если это чудо произойдет лишь на следующие сутки. А потом я нашла ключ.
В этом ребенке не все было так просто, как кажется на первый взгляд. Если прочитать всю предыдущую его характеристику, можно представить себе маленького вредителя, общение с которым просто невыносимо, но такое представление будет неверным. С самого начала мне было удивительно, что у этого ребенка была хорошо поставленная развитая речь, что явно не сочеталось с его трудностями в английском. Кроме того, у него был вполне осознанный взгляд, и, если он начинал хулиганить, этот взгляд по сути все равно не менялся. Потом я увидела, что он всегда приходит ко мне с книжкой в руках. Иногда он использовал книгу как инструмент, чтобы помучить меня и испытать мою прочность. Он мог сесть за стол и продолжить чтение, хотя отлично знал, что я жду от него домашнего задания и активной работы. Он мог посмотреть на обложку с рисунком ведьмы, посмотреть потом на меня и произнести: "А можно я вам кое-что скажу?" После моего кивка он довольно улыбался, показывал на картинку и говорил: "Это Вы". Нужно сказать, что такие приемы на меня обычно не действуют, поэтому я смотрела на него и отвечала: "И что я теперь по-твоему должна сделать? Упасть в обморок? Начать кричать громким голосом? Не-а. Доставай домашнее задание, посмотрим, что там у тебя". Следует отдать ему должное, на мой сарказм он тоже не обижался, а скорее даже радовался, что со мной можно было шутить в любом ключе, даже нетактично. Когда я стала спрашивать у него про книги, я узнала, что читал он очень много и с удовольствием. Чтение же из учебника английского и перевод всегда вызывали у него отторжение. И вот однажды, устав бороться с его упрямством и "не хочу", я перевела его домашний текст прямо с листа выразительным голосом и тут же без остановки спросила, неужели это так сложно и нудно. Чуда тут не произошло, сразу вас разочарую, но зато я получила отличный способ стимулировать его работу. Ему так понравилось мое художественное чтение, что он попросил рассказать ему другой рассказ из учебника. Я согласилась сделать это только после того, как он выполнит домашнее задание. Потом мы перешли на небольшие сказки, разделенные на микроглавы, и каждый его этап работы вознаграждался небольшим отрывком текста в моем исполнении. Несмотря на то, что я действительно старалась читать так, чтобы это было интересно, основным моментом здесь было даже не содержание. Он получал неимоверное удовольствие, когда читали адресно для него, ну и конечно воспринимал чтение как возможность расслабиться.
Со временем я узнала про этого ученика еще больше. Оказывается, он ходил в школьную секцию по шахматам и ему нравилось играть. Он не скучал, когда ему рассказывали о различных линиях игры, что тоже свидетельствовало в его пользу. Когда он увидел у меня на подоконнике незаконченное вязание, он заинтересовался и этим. Его предлогом было то, что вязание входит в их программу по технологии, но на самом деле ему просто было любопытно все вокруг. Тогда я научила его вязать цепочку из воздушных петель, и вскоре он с гордостью мне продемонстрировал шнурок на несколько метров, из которого он планировал по новой сплести шнурок тем же способом, но уже толще. Согласитесь, что глупо называть такого ребенка ограниченным и неспособным к учебе. Просто его обстоятельства взросления были не самыми благоприятными и переломить весь его предшествующий жизненный опыт было нелегко. Когда мы выполняли задание, которое нужно было дома переписать на чистовик, он не делал этого и иногда даже сдавал сочинения, написанные моей рукой в те дни, когда любые уговоры начать работать были бесполезными. Когда он переписывал на чистовик при мне, он не сдавал его учительнице. Он постоянно куда-то прятал свои тетради таким образом, что ко мне в руки не попадали его двойки, а к учительнице - выполненные задания. Когда я просила его прийти на дополнительные и отработать двойку, он заходил, говорил что-то невнятное и тут же уходил, так как группа выполняла другое задание, а попросить учительницу еще раз об отработке ему не позволяла гордость и неприязнь. Хотя система работы учителя была весьма эффективной, в межличностном взаимодействии они вряд ли подходили друг другу. Этому ученику в принципе нравилось заводить взрослых с пол-оборота, и если взрослый заводился один раз, то остановить ребенка уже было нельзя. Так, он продолжал отвратительно вести себя на уроках, чтобы позлить преподавателя, и не сдавал ей работы, потому что просто не хотел ей ничего сдавать.