Проезжая через Эстрамадуру, король вновь принимает оммаж от Фадрика, обнимает его и разрешает ему увидеться с терзаемой дурными предчувствиями матерью. Элеонора и сын расстались со слезами на глазах под бдительным оком тюремщика, присутствовавшего при свидании. Несколько дней спустя Элеонору под надежной охраной препроводили в замок Талавера, собственность королевы Марии, комендантом которого был один из преданных королеве людей. На второй день в замок прибывает придворный письмоносец и вручает управляющему смертный приговор, подписанный королем. Приехавший с ним дворянин тотчас проходит в апартаменты бывшей фаворитки, вытаскивает ее, несмотря на мольбы, за волосы из постели и вонзает кинжал в горло перепуганной женщины.
Одна зловещая деталь дает представление о том, насколько коварной была душа нового короля Кастилии и какую слепую ненависть он испытывал к своим незаконнорожденным братьям. Он вызывает в Валенсию молодого Тельо, своего одногодку, который, объятый страхом, повинуется приказу.
— Дон Тельо, — холодно говорит он ему, — вы знаете, что ваша мать умерла?
— Сеньор, — отвечает ему несчастный мальчик явно заученной фразой, — у меня нет ни отца, ни матери, кроме вашей милости.
Такой короткой была похоронная речь из уст родного сына в честь той, капризы которой в течение пятнадцати лет исполняла вся Кастилия…
Граф Трастамарский и Фадрик, которые были менее сговорчивы, чем их брат Тельо, или же чувствовали, что им грозит большая опасность, вскоре исчезли из пределов досягаемости: один скрылся в Астурии, другой — в Бискайи. А все поместья их матери и даже украшения из драгоценных камней конфисковали в пользу королевской казны. Это было лишь началом мести короля Педро.
Подъехав к Бургосу, жители которого едва не отдали свои голоса за Хуана де Л ара, он узнает, что один из основных сторонников этого восстания, Гарсиласо де ла Вега, старый соратник его отца и генерал-губернатор Кастилии, хочет с нимвстретиться, чтобы выказать свое почтение, в сопровождении многочисленной охраны из вассалов и слуг. Королева-мать и Альбукерк, которые почему-то пока не трогают род де Лара, отправляют к Гарсиласо Эскудеро оруженосца по имени Манрике. Он должен посоветовать не показываться перед королем с такой охраной. Гарсиласо плохо принимает Манрике и ссылается на свои права рыцаря, позволяющие ему окружить себя своими дворянами. Он и оруженосец так друг с другом поругались, что даже обнажили шпаги…
С ужасом представив себе, как они пострадают от последствий конфликта, горожане Бургоса обращаются к королю с просьбой: пусть он войдет в их мирный городок с небольшой свитой и без вооруженных людей. Педро с достоинством отвечает на это, что никто не имеет права ограничивать свиту короля Кастилии. Отправив вперед Манрике и передовой отряд, несущий его знамя, он с развевающимися стягами входит в Бургос во главе тысячи воинов, которые разбредаются по разным кварталам города.
Гарсиласо, слишком храбрый и слишком простодушный, чтобы подобно многим своим заместителям бежать, на следующий же день осмелился предстать перед воротами дворца, который занял король. На этот раз его сопровождали только лишь два его зятя, внук и несколько оруженосцев. Гордого кастильца ждала ужасная судьба.
Молодой король сидел на троне, а королева Мария и Альбукерк стояли за ним. Комната была полна арбалетчиков охраны — ветеранов, закаленных в войнах его отца с маврами, которые, казалось, только ждали сигнала своего нового хозяина. Королева-мать уходит, не в силах справиться с охватившим ее волнением.
— Алькальд, — кричит стоящий рядом с королем Альбукерк, обращаясь к придворному секретарю, — вы знаете, что вам нужно сделать…
Алькальд приближается к королю и встает перед ним на одно колено:
— Сеньор, приказываете ли вы мне это? Без вашего приказа я ничего не могу сделать.
— Арбалетчики, — отвечает Педро, отстраняя своего слугу, — схватите дона Гарсиласо!
Гарсиласо, связанный и окруженный со всех сторон, не желает просить пощады и спокойно говорит королю:
— Не соблаговолит ли ваше высочество дать мне священника, которому я мог бы исповедоваться прежде, чем предстану перед Богом.
Затем, повернувшись к держащим его стрелкам, он говорит:
— Дон Руи Фернандес, друг мой, найдите, пожалуйста, мою супругу и попросите у нее индульгенцию папы, которая хранится в нашей часовне.
Старика уводят в небольшую каморку, где он получает отпущение грехов от случайно оказавшегося там монаха. А в это время его зятьев и внука тоже хватают и запирают в нижних комнатах дворца.
После исповеди один из стрелков подходит к королю и спрашивает:
— Сеньор, что вы прикажете?
— Убейте его.
После этих слов стрелок подбегает к заключенному, оглушает его ударом булавы и добивает кинжалом.
Но для утоления королевской мести этого недостаточно. Так как Педро ждут на главной площади города, где его приезд должны отпраздновать корридой, он приказывает бросить на арену труп несчастного Гарсиласо. Быки топчут тело и разрывают его на части. Затем растерзанные останки соберут и положат в открытый гроб. Их выставят на крепостной стене на съедение стервятникам и мухам.
Считая, что этого жестокого убийства недостаточно для укрепления власти и устрашения потенциальных противников, Педро не покинет Бургос, пока не наведет ужас на его жителей. Многие горожане казнены. Другие замучены до смерти. Вдова Гарсиласо брошена в тюрьму. Узнав, что в Бургосе остался трехлетний сын его первого врага, Хуана де Лара, и желая искоренить род, влияния которого он опасается, король приказывает схватить мальчика. Вовремя предупрежденные преданные слуги ночью увозят ребенка в Бискайю, феод[2] его отца. С остервенением охотника, преследующего оленя, король сам бросается в погоню. То ли он упустил свою жертву, то ли в конечном счете не решился восстановить против себя жителей Бискайи, но отпрыск де Лара уходит от погони и добирается до Гиени, где вскоре умирает. Тогда Педро за неимением лучшего конфисковывает в свою пользу обширные владения семьи де Лара.
II. Кортесы Вальядолида
Прибыв в Вальядолид весной 1351 года, молодой государь предстает перед кортесами Кастилии, единственная роль которых заключалась в том, что они по традиции провозглашали королей.
Известно, что в отличие от французской монархии, где некое божественное право в некоторой степени определяло наследование трона, наследственное право испанских королей на престол зависело только от «избрания» представителей сословий. Даже при жизни короля лишь собрание подтверждало права наследника на корону. Так что естественное наследование от отца или матери к сыну или дочери установилось скорее не как принцип, а как феодальный обычай. Этот принцип «избрания» вполне объясняет те конфликты и соперничество, предметом которых очень часто становилась корона Кастилии. И на этот раз молодой король, несмотря на всю свою гордость, тем более обязан был подчиниться традиции, так как предпочтение, выказываемое покойным королем бастардам де Гусман, могло представлять для него опасность.
После окончания церемонии провозглашения кортесы по законам Кастилии объявили свои наказы и жалобы. Здесь следует подробнее описать сложившуюся в королевстве к тому времени ситуацию, социальную структуру, нравы и возникавшие в нем проблемы.
Короне Кастилии, более могущественной, чем соседние государства Арагон, Наварра, Португалия и Гранада (последней до сих пор владел мавританский государь), принадлежали Леон, Галисия, страна басков, Старая и Новая Кастилии, Эстрамадур, Мурсия, Хаен и вся западная часть Андалузии. Феодальный строй, который почти не удалось разрушить Альфонсу X и Альфонсу XI, очень сильно отличался от французского и немецкого феодализма того времени. Можно сказать, что он был не столь иерархичен; но, с другой стороны, он больше зависел от привилегий городов, содружеств и корпораций, чем умело пользовались короли Кастилии XIII века в борьбе с независимостью сеньоров.
2
Земельное владение, передаваемое за службу, а впоследствии становящееся наследственным. — Примеч. ред.