Результатом этого воспоминания стали изменения в маршруте, приведшие меня в музыкальный магазин.
Я выбрал пластинку "Led Zeppelin" с моей любимой "Лестницей в небо", каприсы для скрипки Паганини и, уже направляясь к выходу, увидел на стеллаже романтический профиль Шопена. Память была наготове: "Скажите... вы любите... Шопена? — Мне нравятся прелюдии, но очень прошу ничего больше мне не дарить..." Тогда я ответил искренне, а на диске в черно-зеленом конверте, который держал сейчас в руках, были как раз они, знаменитые "Двадцать четыре прелюдии" — от радостного порыва первой до трагических басовых фигураций заключительной.
Дома я послушал "Лестницу в небо" и поставил на проигрыватель Шопена. Оборот пластинки начинался с прелюдии №15, которую Жорж Санд, невзирая на протесты Фридерика, называла "прелюдией в капельках". Эта пасторальная пьеса с чертами ноктюрна вновь привела меня за письменный стол, вдохновив еще на одну страницу черновика.
От рукописи оторвал аромат ментоловых сигарет. Вернее, я ощутил его несколько раньше, однако некоторое время перо еще бегало по бумаге, а приятный запах существовал на периферии восприятия, рождая смутные образы тонкой руки, неярко подведенных губ, белой сигареты с оставленным помадой разовым колечком... Вскоре я почувствовал легкое удивление и поднял голову. На фоне книжных полок плыла сизая прядка дыма. Слегка заинтригованный, я подошел к открытому окну. Внизу на скамейке сидел бывший электромонтажник Леня, отроду не куривший ничего, кроме "Астры".
Прядка исчезла из поля зрения, но запах оказался устойчивым, будто курили где-то совсем рядом, в соседней комнате, которой у меня не было. Мне подумалось, что Наташе подобные ароматы могли бы не понравиться, и я на всякий случай открыл дверь на площадку. Из недр подъезда привычно тянуло котами. Значит, виновны были окно и здешняя причудливая роза ветров.
Начало вечера не было примечательно ничем, кроме того, что мы слушали новые пластинки, причем на Шопена времени не хватило. Отлично помню, что поставил прелюдии на проигрыватель, однако Наташа уже причесывалась перед моим большим овальным зеркалом, и я не стал опускать иголку на диск.
Я возвращался в том состоянии духа, которое Леня научился определять абсолютно безошибочно. Проникшись благодарностью за перехваченную пятерку, он потащился следом на мой третий этаж. На площадке Леня закурил, и я машинально отметил, что у него в руках помятая пачка "Астры".
В этот момент мне и показалось, будто за дверью слышится музыка. Я напряг слух и узнал "прелюдию капелек".
В первые мгновения — то ли из-за беззаботного настроения, то ли потому, что рядом стоял Леня,— открытие было воспринято совершенно спокойно. Я повернул в замке ключ, простился с соседом и оказался в своем тесном коридорчике. В квартире плавало окончание музыкальной фразы, и это, несомненно, был прелюд №15. Только тут до меня дошла суть происходящего. Чувствуя под сердцем неприятный сквознячок, я рывком распахнул дверь в темную комнату и щелкнул выключателем.
В комнате никого не было, проигрыватель беззвучно стоял на месте, но в воздухе пахло дымом ментоловых сигарет. Я проверил кухню, ванную и оба стенных шкафа, а потом сел на неубранную кровать и рассмеялся.
Не скажу, что мой смех прозвучал убедительно.
Музыка, конечно, померещилась, но что прикажете делать с запахом? Где-то я читал о специфических обонятельных галлюцинациях, однако откуда взялось голубое облачко, плывущее на фоне черной шторы к приоткрытой форточке?.. Не многовато ли галлюцинаций?
Я налил полный стакан вина и, выпив его маленькими глотками, занялся анализом ситуации.
Самым естественным ответом на все вопросы явилось бы недавнее присутствие в этих стенах человека с сигаретой. Вместе с тем подобное объяснение выглядело наиболее уязвимым. Если в квартире и впрямь кто-то находился, в его распоряжении было всего минут пятнадцать, прошедших между нашим с Наташей уходом и моим появлением. За это время любитель ментоловых сигарет должен был, во-первых, некиим образом попасть в квартиру, а во-вторых, успеть уйти до моего возвращения. Но с какой целью? Чтобы выкурить сигарету и тем самым оставить свидетельство своего незаконного вторжения? Версия выглядела довольно сомнительной, хотя и оставляла простор для дальнейшей разработки.