— А я ни секунды так не думала, — вступила в разговор Шарлотта. — Зрение у меня хорошее, и я сразу увидела, что Лоуренс не сорвался, а сам бросился вдогонку за Ричардом.
— Это была единственная возможность его спасти, — пояснил Хаген. — Ледник обрывался в глубокую пропасть, и край обрыва виднелся примерно в трехстах метрах от нас. Я тоже быстро сообразил, что задумал Лоуренс. Он несся огромными прыжками, стараясь догнать Ричарда раньше, чем тот достигнет обрыва. Казалось, Лоуренс вот-вот настигнет Ричарда...
— И в этот момент у меня из рук вырвался ледоруб, — опустив голову, глухо проговорил Фуллер. — Видимо, он зацепился за камень, и я не мог его удержать.
— ...И Ричард заскользил быстрее, — продолжил Хаген. — “Ну все, теперь не догонит”, — пронеслось у меня в голове. До края ледника оставалось метров десять, не больше. Тогда Лоуренс сделал два огромных прыжка! Я решил, что он сошел с ума: ведь с нашей высоты казалось, что он прыгает в пропасть! Однако он рассчитал точно: он настиг Ричарда на самом краю обрыва. И тут он нашел единственно верный способ его задержать. Если бы он упал на него, пытаясь задержать падение с помощью своего ледоруба, он бы не успел этого сделать — пропасть была в двух шагах, и они оба сорвались бы в нее. Не годилась и веревка: даже если бы Ричард успел ее поймать, сам Лоуренс не успел бы закрепиться на склоне, и Ричард сорвал бы его вслед за собой. Нет, существовало лишь одно решение, и Лоуренс нашел его.
— Что же это за решение? — в нетерпении спросил граф.
— Он пригвоздил Ричарда ко льду своим ледорубом, — медленно произнес Хаген.
При этих словах все вздрогнули, а граф непроизвольно взглянул на забинтованную голову писателя.
— Нет, голова тут ни при чем, — заметив этот взгляд, со смехом произнес Фуллер. — Это результат моих встреч с камнями и моего желания как можно крепче прижаться ко льду. Это обыкновенные царапины, правда, некоторые довольно глубокие.
— Лоуренс метил Ричарду в руку и пронзил ее выше кисти, — сказал Хаген. — Он мог бы, конечно, попробовать пронзить край его куртки. Может быть, она бы и выдержала — ведь эта ткань довольно плотная. А может, и нет. К тому же она еще и скользкая, и Ричард мог попросту выскользнуть из нее. Лоуренс принял жестокое, но единственно верное решение. Ведь ему надо было не только остановить Ричарда, но и остановиться самому — а он несся к пропасти со скоростью спринтера на стометровке.
— Если только Лоуренс вообще рассчитывал останавливаться... — исподлобья взглянув на своего спасителя, заметил Фуллер. Брэндшоу слегка улыбнулся и промолчал. Женевьева отметила, что за все время путешественник пока не проронил ни слова.
— Думаю, Лоуренс все же не планировал прыжок в двухсотметровую пропасть, — заметил Хаген. — Так или иначе, но он с такой силой вонзил острие своего ледоруба в руку Ричарда, что смог и сам повиснуть на нем. Нам оставалось только добраться до них и вытащить оттуда. Хотя должен признаться, это тоже было нелегким делом — ведь Ричард от боли потерял сознание, да и Лоуренс едва мог двигаться.
— Я хочу заметить, Роберт, что ты ошибаешься, — ровным голосом заметил Фуллер.
— Ошибаюсь? В чем?
— Лоуренс НЕ ПОВИСАЛ на своем ледорубе. Когда он вонзил его мне в руку — признаюсь, это было очень больно! — я еще какое-то время находился в сознании. И я видел, как Лоуренс тут же разжал руки и отпустил ледоруб. Видимо, он боялся, что нас двоих ледоруб не удержит.
— Так на чем же он... то есть мистер Брэндшоу держался? — спросила Женевьева и сама не узнала своего голоса.
— Он вцепился в лед ногтями и, кажется, еще и зубами, — ответил Фуллер. — Я думаю, он сорвал ногти на обеих руках.
— Вот как! — в растерянности произнес Роберт. — А я думал... Я видел, что он повредил руки, но полагал, что это произошло при падении — задел за камни, за лед...
Наступило молчание. Все посмотрели на Лоуренса, ожидая, что он скажет, пояснит. Однако англичанин продолжал хранить молчание.
— Так что же было дальше? — спросил граф.
— Дальше... Ну, мы обвязали их веревками, оттащили от края пропасти... У меня была с собой аптечка, и я сделал Ричарду обезболивающий укол — ведь человек был в шоке. Мы перевязали его руку. Потом Лоуренс посоветовал дать ему немного бренди. Это действительно помогло: Ричард пришел в себя и даже смог идти. Если бы он не нашел в себе силы подняться, наша задача значительно усложнилась бы: вряд ли бы мы смогли нести раненого втроем на такой крутизне, тем более что и Лоуренс нуждался в помощи. Мы пустились в обратный путь. Я боялся, что до наступления темноты мы не успеем спуститься в долину и нам придется ночевать на высоте — а я не знал, как перенесет такую ночевку раненый Ричард. Мы спешили изо всех сил и уже в темноте достигли лагеря. Там врач осмотрел Ричарда и Лоуренса и посоветовал нам не мешкая ехать в больницу в Клюз. Так мы и сделали. В больнице Ричарду сделали кучу уколов, перевязали руку. Там его держали до сегодняшнего полудня — вот почему мы так поздно приехали. Мы знали, что вы беспокоитесь, но раньше никак не могли.