– Не знаю, как другие, но я обычно это делаю так, – произнес Пенрод с тем скромным достоинством, под которым, однако, чувствуется огромное превосходство собственного метода. – Стоит плотнику задрать ногу вверх, и он – труп. Я хватаю его за ботинок, выкручиваю ногу, и плотник летит наземь! Потом он долго об этом помнит и старается не попадаться мне на пути.
– Пенрод, – доверительно взглянула на него Марджори, – а ты мог бы вывернуть ногу еще кому-нибудь, кроме плотников?
Вопрос застал нашего героя врасплох. Его воображение сейчас работало в тесной связи с ненавистными плотниками.
– Что? – выигрывая время, переспросил он.
– Ты мог бы так вывернуть ногу еще кому-нибудь кроме плотников? – повторила покорно Марджори.
– Кроме плотников… – словно во сне забормотал он. – Кроме плотников… Не знаю… Вот если только с бродягами.
Стоило ему вспомнить о бродягах, как воображение заработало с новой силой.
– Мне как раз попался один, когда я домой шел, – начал Пенрод Скофилд. – Думаю, теперь этот старый бродяга жалеет о нашей встрече не меньше, чем плотники. Я засек его, Марджори, в тот момент, когда он на меня уставился.
Пенрод выдержал паузу и очень грубым голосом (в этот момент он не сомневался, что именно так говорил с бродягой на самом деле) произнес:
– Ну, я ему, Марджори, и говорю: «Чего вылупился?» «Чего вылупился?» – говорю. – «Ты на кого это смотришь?» – спрашиваю.
Марджори внимательно выслушала эту грозную речь.
– И на кого же, Пенрод, он ответил, что смотрит? – полюбопытствовала она.
– Он ничего не ответил, – многозначительно улыбнулся герой.
– Почему? – удивилась девочка.
– Он не успел, – внес еще немного ясности Пенрод.
– Ты и ему сумел выкрутить ногу? – благоговея, произнесла Марджори.
– Лучше бы тебе у него самого спросить, – мечтательно глядя в туманную даль, отозвался мальчик. – Да, Марджори, лучше спроси у него самого. Только, боюсь, тебе не удастся. Нет, я не стал тратить на него много сил. Но все-таки, думаю, этот старый бродяга никогда больше не сунется в наши края. О, мы с ним славно провели время!
– А он полетел на землю, Пенрод?
– Думаю, если бы ты его об этом спросила, ему пришлось бы ответить «да».
– Наверное, он очень забавно выглядел, когда лежал на земле, а Пенрод?
– Я уже точно не помню, Марджори.
– Но он, конечно же, извинился перед тобой!
– Он? – захохотал мастер Скофилд. – О, нет, он не извинился передо мной. Он просто полз на коленях, пока не свернул за угол. Вот так он повел себя, Марджори.
Пенрод откинулся на спинку дивана и замолчал. Некоторое время Марджори не решалась нарушить тишины. Наконец она робко спросила:
– Скажи мне, Пенрод, когда я сегодня звала тебя в переулке, ты гнался только за одним плотником?
– За одним? – с трудом переключаясь обратно на плотников, переспросил Пенрод.
– Ну, еще какие-нибудь плотники с ним рядом были? – продолжала допытываться Марджори.
– Были ли с ним еще плотники! – воскликнул Пенрод с таким выражением, что Марджори почти наяву увидела переулок, запруженный плотниками. Пытаясь спастись от Пенрода, они пихались, теснили друг друга, а некоторые слезно вымаливали пощаду.
– Значит, ты спрашиваешь, были ли там еще плотники? – еще раз спросил Пенрод, который, наконец, овладел ситуацией.
– Они что, все бросились бежать от тебя, да, Пенрод?
– Ну!
– Они боялись, что ты им станешь выкручивать ноги, да?
– Тебе бы лучше у них спросить…
– О, Пенрод! – крикнула Марджори так, что голос ее отозвался эхом. – Умоляю, расскажи мне еще про плотников!
Пенрод не обманул ее ожиданий. Истории о плотниках и победах следовали одна за другой! Ни один плотник не ушел от карающей руки Пенрода Скофилда. Марджори содрогалась от ужаса и восторга. Так рождалось на свет огромное полотно. Пенрод писал его широкими мазками. Вот почему батальные сцены, которыми наш герой щедро усеивал белизну холста, могли показаться стороннему наблюдателю несколько расплывчатыми. Однако Пенрод рассказывал не кому-то вообще, а Марджори. Для нее же каждое слово его было напоено искренностью, и она ни на секунду не усомнилась в правдивости этих историй.
Поединки с плотниками были прекрасны, и ничто не могло поколебать веры Марджори. Даже, когда Пенрод вошел в такой раж, что начал творить с плотниками вовсе уж немыслимые расправы; даже когда сами плотники пустились в невероятно подлые авантюры; даже когда стычки Пенрода с плотниками стали повторяться так часто, что и на половину из них не хватило бы самой длинной из человеческих жизней, – Марджори по-прежнему верила. Пенрод же, ощущая ее поддержку, фантазировал все смелее и ярче. Сейчас он словно брал реванш за всю неделю унижений. Расправляясь в воображении с плотниками и бродягами, он снова стал себя чувствовать личностью. А Марджори… Марджори Джонс первый раз в жизни отчетливо осознала, что Пенрод Скофилд просто удивительный мальчик.
Пенрод уже вскочил с дивана. Теперь он носился по библиотеке и не только рассказывал, но и показывал, каким способом побеждал очередного плотника или зарвавшегося бродягу.
– Или еще, Марджори, – принимался он за очередную историю, – иду я однажды по улице, вдруг навстречу мне плотник.
Марджори покорно следовала за полетом его фантазии. Она гордилась дружбой с таким человеком и радость его побед воспринимала, как победы собственные.
– Марджори! – послышался внезапно за дверью голос миссис Джонс. – Нам пора домой!
Но прежде, чем покинуть библиотеку, самая прекрасная девочка подбежала к Пенроду.
– Ты можешь мне дать слово? – пылко спросила она.
– Какое еще слово? – величественно осведомился мастер Скофилд.
– Дай слово, что сегодня больше не станешь гоняться ни за одним плотником.
Пенрод нахмурился. Похоже, ему совсем не хотелось связывать себя таким обещанием.
– Прямо не знаю, Марджори, – покачал он с сомнением головой.
– Конечно, тебе будет трудно, – понимающе отозвалась девочка. – Но все-таки ты должен дать мне слово, Пенрод. Тогда я открою тебе одну тайну.
– Тайну? – заинтересовался Пенрод. – Какую? Говори!
– Сначала ты дай мне слово.
– Ладно, Марджори, – сдался непобедимый герой, – все равно уже скоро вечер. Пусть себе плотники походят спокойно до завтра.
Марджори подошла совсем вплотную к Пенроду и прошептала:
– Джорджи Бассет мне говорил, что тебе пришлось носить мешочек с асафети…
Пенрод так побледнел, что девочка остановилась на полуслове. Одним махом Марджори вновь низвергла его с заоблачных высот в бездну. Словно сияющий пьедестал, на который Пенрод взбирался с таким упорством, вдруг рухнул, и он вновь опустился на дно, чтобы разделить горькую долю отверженных. Пусть только попадется ему Джорджи Бассет!…
Пенрод в панике отпрянул в сторону. Он собирался спасаться бегством, но Марджори опередила его.
– Постой! – закричала она. – Ты же еще не дослушал про мою тайну!
И, понизив голос, она быстро проговорила:
– Твой мешочек меня не волнует, Пенрод. Я сама ношу точно такой же.
С этими словами Марджори выбежала из библиотеки. Но в ушах Пенрода еще долго звучал ее шепот. Он снова вознесся к сияющим вершинам славы. «Раз Марджори все равно…» – подумал он и даже с какой-то радостью ощутил на груди асафетиду. Ее запах впервые за всю неделю показался ему совсем не противным. Во всяком случае, сейчас он не променял бы его даже на аромат весенних фиалок.
Сумерки застали Пенрода во дворе. Он решил немного потренировать Герцога. Но у того дела с сальто явно не клеились. Тогда Пенрод оставил его в покое и вновь подумал о Марджори. Он и не заметил, как у забора остановился мужчина в рабочей одежде. Это был один из тех плотников, которые прогнали сегодня Пенрода. Теперь он узнал мальчика, и ему захотелось так-то загладить вину.
– Эй! – крикнул он. – Когда с тебя снимут асафетиду, обязательно приходи! Мы дадим тебе самому Поработать рубанком.