Альбина прикусила губу, глядя на экран, где застыла очередная фотография: она смеётся, запрокинув голову, а Артур смотрит на неё с такой нежностью, что кажется, будто весь мир вокруг них исчез. Но вместе с теплом в груди нарастало и смутное чувство неуверенности. Артур — наследник империи, человек, чья жизнь проходит под прицелом камер и чужих ожиданий. А она? Обычная девушка, снимающая крошечную квартиру, с кучей счетов и мечтами, которые пока так и остаются мечтами. Что, если этот вечер был лишь красивой сказкой? Что, если она не сможет вписаться в его мир?
Альбина усмехнулась сквозь лёгкую тоску, но тут же снова посерьёзнела.
— Всё не так просто, Эля...
— Ой, Алька, ты слишком заморачиваешься, как какая-то королевна, честное слово! — горячо заговорила Эльвира, её голос искрился привычной энергией. — Всё ведь просто: ты ему нравишься, он нравится тебе. У вас, я так понимаю, роман — так и пусть будет! Мииты — не последние люди в городе: связи, возможности, карьерный рост. Не будь дурой, сестрёнка! Даже если что-то не сложится — расстанетесь по-людски, а знакомства и опыт останутся. Это же твой шанс, Аль!
Альбина молчала, чувствуя, как от слов сестры по коже пробегает холодный ветерок. Её пальцы невольно стиснули край одеяла, будто оно могло защитить от этой внезапной, колючей реальности. Нет, она не могла так думать. Не могла видеть в Артуре только «возможности» или «связи», как какую-то ступеньку в социальной лестнице. Для неё он был другим — человеком, чьи тёплые руки стирали её страхи, чья улыбка заставляла сердце биться чаще, чей голос, низкий и чуть хрипловатый, звучал в её мыслях даже сейчас. С ним она чувствовала себя не пешкой в игре, а собой — любимой, настоящей, живой.
Она тихо вздохнула, прижимая одеяло к груди, словно оно могло укрыть её от этого диссонанса. Эльвира видела в их романе прагматичную выгоду, но для Альбины Артур был не «шансом», а чудом. Человеком, с которым не хотелось просчитывать ходы или строить планы — только быть рядом, дышать одним воздухом, растворяться в его тепле.
— Слушай, а прикид у тебя вчера — просто огонь! Артур подарил, да? — продолжала щебетать Эльвира, не замечая паузы. Её голос был полон восторга, но для Альбины эти слова стали как ушат холодной воды.
Она замерла, чувствуя, как горло сжимает стыд. Ей не хватило смелости признаться, что подарком Артура были только изящные серьги с крошечными изумрудами, которые он вручил ей перед презентацией с робкой улыбкой. Платье, туфли, макияж — всё это она оплатила сама, потратив первую за полгода премию до последней копейки. В тот момент ей казалось, что это того стоит, что она должна выглядеть достойно рядом с ним. Но теперь чувство вины перед Эльвирой и мамой, которым она обещала помочь с долгами, вцепилось в неё, как укус бешеной собаки. А ещё страшнее была мысль, что Артур может узнать. Узнать, что она считает каждую копейку, что её гардероб состоит из одной пары приличных туфель и этого самого платья, что салоны красоты для неё — непозволительная роскошь. Альбина знала: она ни за что не признается ему в этом. Не потому, что боялась осуждения, а потому, что не хотела видеть в его глазах жалость.
А впереди маячил день рождения Ярослава — крупное мероприятие, где она снова должна была появиться... и где совершенно невозможно было надеть то же самое платье. Единственное приличное платье, которое у неё вообще было.
Горло перехватило страхом. Нужно было что-то с этим делать.
Медленно, запинаясь, словно переступая через невидимые барьеры, Альбина рассказала сестре о вечере, о приглашении Ярослава и о своих страхах.
— Алька, — рассмеялась Эльвира легко, как будто речь шла о чём-то совсем неважном. — Ну ты и заморачиваешься, честное слово. Будто из другого мира вывалилась.Тебе придётся сказать Артуру правду. Если он хочет видеть рядом себя тебя — пусть помогает. Это нормально. Это задача мужчин — обеспечивать нас, красавиц!
Альбина невесело улыбнулась, чувствуя, как неприятно царапнули её эти слова.
— А в чём тогда наша задача? — тихо спросила она.
— Радовать их глаз, конечно! — без тени сомнения воскликнула Эльвира. — Пойми, Алька, пока ты сама себя не начнёшь ценить, пока будешь вот так задирать нос: мол, я бедная, но гордая, — ни один нормальный мужик тебя не заметит. Только всякие Пашеньки...
Имя Павла скользнуло по нервам Альбины, как холодный металл.
— Кстати, — оживилась Эльвира, — утырок-то отстал?