Чёрт.
Кажется, я только что сделала всё в миллион раз хуже.
ГЛАВА 15
МЭДДОКС
Бегаю по Центральному парку я нечасто – нужна личная охрана. Обычно просто тренируюсь в своём спортзале. Потеря свободы – один из недостатков миллиардера. Иронично, учитывая, что теперь я сам похититель.
Мои размеры, молодость и сила защищают меня от большинства угроз, но не от стрелка.
Похоже, что уметь зарабатывать кучу денег – это зло. Но только после определённой суммы. Я мог бы заработать миллион – и мне бы аплодировали. Возможно, даже десять миллионов. А потом? Нет, зло. Какая же это тупость.
Дело в том, что большинство людей хотят бесконечного запаса денег, но не могут признаться в этом себе или кому-либо ещё. Или верят в абсурдную идею, будто деньги – это зло.
Нет, люди – это зло.
Деньги – просто бумага, пластик или цифровые числа. Неодушевлённый предмет. У них нет точки зрения или повестки. У людей – есть.
Я в чертовски плохом настроении после того, как сбежал от Киры. Поэтому выбегаю на улицу без охраны – мне нужно побыть одному. Если кто-то попробует напасть, я, скорее всего, изобью его до полусмерти. Бог знает, мои дни в бойцовском клубе научили меня, что делать.
Вставив наушники, задаю ровный темп и включаю музыку на полную. Это моя версия медитации – хард-рок, пульсирующий в голове, заглушая все звуки, мысли, внутренний голос.
Двадцать минут. Я вспотел, сосредоточился на биении сердца, топоте ног.
Мой телефон пищит.
Я потребляю новости только через подкасты, социальные сети и почту. За исключением одного оповещения.
Мой отец.
Провожу пальцем по экрану – и попадаю на прямую трансляцию интервью с Пирсом.
– Бля.
Схожу с дорожки, пропускаю других бегунов, сильнее вдавливаю наушники в уши, увеличиваю громкость.
– Спасибо, что присоединились к нам в студии, мистер Стерлинг.
– Пожалуйста.
Его голос действует мне на нервы.
Не то чтобы я не видел его фотографий за последние годы, но смотреть на него вживую – другое. Мои зубы скрежещут. Я хочу ворваться в студию и полоснуть его ножом по горлу.
А потом смотреть, как он истекает кровью.
Но он заслуживает более медленной смерти.
Однажды…
– Расскажите, как вы себя чувствуете. Ваша невеста пропала, прошло уже несколько дней.
Ты любишь моего отца?
Да.
Вчера я был в Кире по самые яйца несколько часов, и её ответ режет меня так, как я не ожидал.
Может, это я лгу.
То, как её тело прижималось ко мне. Как я обнимал её, ласкал, пока она не уснула.
Я не делаю этого дерьма.
Я трахаюсь. Я ухожу. Я больше никогда не думаю о них.
Но с Кирой… Чёрт. Я мог бы целовать её сотню часов, просто глядя в эти голубые глаза. Таял, когда она тихонько мяукала.
То, как её пальцы ног прижимались к моим, как она утыкалась в меня лицом.
Я. Мужчина, который накачал её наркотиками и забрал.
Я грёбаный идиот, раз поменялся ролями с самим собой. Если бы я был ребёнком, Пирс сказал бы мне, какой я бесполезный, что ничего не могу сделать правильно. А потом засунул бы мне в рот свой член. Или большой палец в прямую кишку.
Не знаю почему, но этот поступок был хуже, чем когда мой отец делал мне минет.
Я как-то рассказал Паркеру – потребность рассказать кому-то переполняла меня той ночью. И он сказал, что чувствует то же самое. Это было нежеланное вторжение, подумал он.
Ничего из этого, чёрт возьми, не должно было случиться.
Это напоминание, что эти мерзавцы заслуживают страданий, которые им уготованы.
– Это была тяжёлая неделя. Мы хотим, чтобы Кира вернулась домой, – говорит Пирс.
Я сглатываю желчь в горле.
– Как вы думаете, где она? – спрашивает интервьюер.
– Мы пока не знаем, но знаем, что она ушла без своих лекарств. Похоже, она, возможно, не принимала их как минимум неделю, – отвечает Пирс.
Я хмурюсь.
Лекарства?
Он говорит про её ингалятор от астмы? Я его дал. У меня не было информации, что она принимала что-то ещё.
Что, чёрт возьми, он задумал?
Я должен был наслаждаться его унижением, но знал, что он не стал бы выступать в СМИ без козыря.
– О каком типе лекарств вы говорите?
– Ну… – Пирс выдерживает паузу. У меня по спине пробегает холодок.
– Кире нужна была поддержка, как и многим другим, так что я не думаю, что есть что-то постыдное в том, чтобы рассказать, что у неё проблемы с психическим здоровьем.
Вот пизда.
– Вовсе нет, – соглашается ведущая, бросая в камеру жалостливый взгляд. – Мы думаем, что она перестала их принимать из-за волнения перед предстоящей свадьбой.
Пирс опирается на стол, улыбается.
– Я знаю, что она потратила много времени на планирование и покупку особенного платья. Это много.
– Да… – она кивает, но теперь в её взгляде сомнение. Не из-за лекарств. Из-за того, что Кира выходит замуж за моего отца.
Неужели кто-то в Америке действительно верит, что она его любит?
– Мы думаем, что она в опасности? – осторожно спрашивает интервьюер.
– Нет. Я уверен, что Кира будет дома через день или два.
Пирс делает паузу. Затем медленно поворачивает голову и смотрит в камеру.
На меня.
Десятилетний страх, которому нет места в моей жизни, пронзает каждую клетку тела.
Я трясусь от ярости, вдавливая ладонь в ствол дерева, и сверлю его взглядом.
Я хочу убить его.
– Кира, детка, если ты слышишь меня – или человек, у которого ты остановилась, слышит это – пора возвращаться домой. Ты принадлежишь мне.
Чёрт.
Он знает.
Каждой частичкой своего существа я чувствую – он знает, что я забрал её.
Но это не самое страшное осознание, которое обрушивается на меня, как десятитонный грузовик.
Я не отдам её обратно.
Кира принадлежит мне.
ГЛАВА 16
КИРА
Мэддокс открывает дверь, входит с подносом и ставит его на тумбочку, не глядя на меня. Он отсутствовал несколько часов и так и не принес мне завтрак после того, как выбежал.
Я успела принять душ, надеть джинсы и свитер. Волосы собраны в небрежный пучок, на губах — легкий блеск. Тело все еще ноет в некоторых местах от его прикосновений, и все же этот мужчина даже не смотрит в мою сторону.
И он не освобождает меня.
По крайней мере, он меня кормит. Я уже начала волноваться.
Да, заниматься с ним любовью было… невероятно. Но я должна помнить, что он опасен. Мои инстинкты твердят, что это не так, но я не могу доверять собственному разуму прямо сейчас. Может, я просто сошла с ума? Может, все это — иллюзия, банальная похоть? В конце концов, у меня не так много опыта.
По комнате разносится аромат еды, и я чувствую, как у меня сводит живот от голода.
— Спасибо, — тихо говорю я, не отводя взгляда от подноса.