— Соси меня сильнее.
Ее щеки впадают, и я заставляю себя не кончать, желая, чтобы этот момент длился. Если она станет моей, я не хочу, чтобы она снова была здесь. Это не место для моей...
Не говори этого.
Моя рука сжимает ее волосы, нуждаясь в большем количестве ее, нуждаясь быть внутри нее. Я не буду счастлив, пока не окажусь по самые яйца.
Прямо сейчас.
Вытащив, я поднимаю ее на руки, пересекая комнату.
— Мэддокс! – Кира кричит от удивления, когда я бросаю ее на кровать, возвышаясь над ней.
— Сними платье, или я его порву, – я рычу.
Я как следует расстегиваю штаны, сбрасываю обувь и отбрасываю все в сторону, наблюдая, как Кира снимает платье и бюстгальтер. Ее трусики уже в клубе.
Я бросаю взгляд на выставленные игрушки, хватаю два шелковых галстука и палочку, затем подхожу к ней.
— Что ты делаешь? — ее голос тихий, но полный возбуждения.
— Полный контроль, Кира. Я знаю, что ты хочешь свободы, но я собственник, – я обхватываю ее грудь, щелкая по соску, а затем беру ее первую руку и привязываю ее к столбику кровати.
Она ахает.
— Тебе может понадобиться свобода, и, возможно, однажды я дам тебе ее, но твое тело знает, что оно принадлежит мне, – я связываю вторую и затем иду к краю кровати. — Раздвинь ноги.
Кира поднимает их и позволяет бедрам раскрыться.
Боже мой.
Блестящая розовая плоть встречает меня, когда я встаю, поглаживая свой мокрый член. Я включаю палочку и забираюсь на кровать.
— Ты уже играла с игрушками? — спрашиваю я, и она качает головой.
Хорошо.
Мне нравится быть ее первым в этом.
Я нажимаю палочкой на ее клитор, и ее бедра взлетают с кровати, ее руки тянут за шелковые ограничители.
— Полегче, маленькая пленница, – я говорю, улыбаясь ее сексуальному обнаженному телу. Обводя ее плоть, я делаю это снова, оставляя ее там, чтобы стимулировать ее чувствительные нервы.
— Мэддокс, — стонет она.
Я глажу свой член, горя желанием войти в нее, но в то же время нуждаясь в этом времени для игры с ней. Наблюдая, как ее рот раскрывается, глаза закрываются, а грудь дрожит, когда она дрожит от удовольствия, мне пока достаточно.
Каждый раз, когда я с ней вот так, в моей голове мелькает мысль о том, что мой отец мог бы заполучить ее сексуальное тело.
Ярость смешивается с желанием.
Блядь, я ненавижу его каждой клеточкой своего существа.
Что, если я отпущу Киру, и она вернется к нему? Выйдет за него замуж? Трахнется с ним? Меня охватывает неистовая и яростная потребность обладать ею, когда она издаёт крик. Оргазм пронзает её, когда я всё глубже погружаюсь в бездну этого великолепного, женственного создания.
Я бросаю игрушку и забираюсь на неё сверху, и из меня вырывается гул.
— Моя, — рычу я.
— Я не твоя, — шепчет она, когда мой язык скользит по её шее.
Она ошибается.
— Мэддокс, — шепчет она, когда я подношу свой член к её входу и поднимаю лицо, чтобы посмотреть в её прекрасные голубые глаза. — Ты когда-нибудь отпустишь меня?
Нет.
— Я не думаю, что смогу, милая.
Я вхожу в неё, по самые яйца, требуя её всю. Я знаю, что причиняю ей боль, но не могу остановиться. Мне нужно, чтобы она почувствовала меня. Всего меня.
Мое сердце.
Мою душу.
Мою боль.
— Пожалуйста, — умоляет Кира.
Если она умоляет меня о свободе, я не дам ее ей. Я никогда не позволю другому мужчине прикоснуться к ней.
Она принадлежит мне.
Если она умоляет меня быть нежным и мягким, то она выбрала не того мужчину. Я сломан во всех частях, и ощущение, как ее киска обнимает меня, жадно сжимаясь для удовольствия, — это единственное время, когда я чувствую себя целым.
Кира — моя нирвана.
Та, которую я искал всю свою жизнь.
Когда я внутри нее, ничего и никого, кроме нее, не существует. Там наслаждение и покой.
Я не верну ее.
Или не дам ей свободу.
Что делает меня еще худшим монстром, чем мой отец.
ГЛАВА 20
КИРА
Мэддокс поднимает мои бедра и врезается в меня сильнее, выплескивая свое семя, крича в воздух. Сжимая мою шею сзади, он с такой интенсивностью смотрит мне в душу, что это почти ужасает.
Если бы не оргазм, разрывающий меня, я бы испугалась, но на каком-то уровне я знаю, что этот мужчина никогда не причинит мне вреда.
Ты когда-нибудь отпустишь меня?
Я не думаю, что смогу.
Мэддокс думает, что удержит меня навсегда, но мы оба знаем, что этого не может и не произойдет. Хотя я хочу остаться в его объятиях, наслаждаясь самой невероятной страстью в моей жизни, я знаю, что должна найти выход из этого клуба.
Просто мысль о том, что я больше никогда его не увижу, заставляет мою грудь сжиматься, а глаза моргать, чтобы не навернулись слезы.
Реакции, которые он сочтет следствием моего удовольствия.
В каком-то смысле, я полагаю, так и есть.
Но не так, как он думает.
Боже, я понятия не имела, что можно испытывать такие чувства к кому-то. Желать его. Жаждать его. Чувствовать, что он — твоя вторая половинка, которой всегда не хватало. Даже на танцполе, когда он держал меня, я чувствовала, что принадлежу ему.
Не как его пленница.
Как женщина.
Я, вероятно, все это романтизирую. Если бы Мэддокс действительно заботился обо мне, он бы меня отпустил.
Его реакция на мою прежнюю жизнь, мое отсутствие образования и ограничения со стороны отца застали меня врасплох. Он выглядел сердитым за меня.
Каково ему было бы иметь кого-то на моей стороне?
Быть любимым и заботливым мужчиной, к которому я также испытываю влечение. Настоящий любовный союз.
Я почти фыркнула.
А теперь я действительно мечтаю.
Мэддоксу нравится трахать меня. Наша химия зашкаливает, но все знают, что это сгорает так же быстро, как и началось. Это не какая-то судьбоносная встреча, которая превратится в любовь.
Не то чтобы я ждала любви от Пирса.
Мой живот скручивает, когда Мэддокс прижимает свой рот к моему. Властный, но нежный поцелуй. Могу ли я действительно выйти замуж за его отца после этого?
У меня есть выбор?
Мэддокс прижимает свои руки. — Я причинил тебе боль?
— Немного, — признаюсь я.
Он не извиняется, просто осторожно вытаскивает свой член, развязывает шелковые ленты, удерживающие мои руки, и пересекает комнату. Когда он возвращается, он держит в руках теплую ткань.
— Расслабь мышцы, – Мэддокс моет между моих ног с такой заботой, что я краснею. — Такая красивая маленькая киска.
Я потираю руки и продолжаю смотреть, как он обожает меня.
Однажды он женится. Он влюбится, и какая-то счастливица получит сердце и душу этого мужчины. Я знаю, что он сломлен. Ему причинили боль. Но женщина, которая завоюет его сердце, будет обладать им всю жизнь. Я знаю это, несмотря на всю свою сущность.