– Уходите через чёрный ход, – говорит Трэвис. – Вы не проведёте его через мой клуб.
– Вы должны его послушать, – предупреждает Зейн.
Через десять минут я сижу на заднем сиденье полицейской машины, кипя от злости. В этот момент мой телефон начинает звонить.
– Алло, Мэддокс, – говорит голос моего отца. – Ты закончил играть с моей невестой?
Ублюдок.
Я чуть не разбиваю телефон, но делаю глубокий вдох, чтобы вернуть привычный контроль над своей яростью. Я давно научился направлять её.
– Нет, – отвечаю я, голос дрожит от напряжения. – И ты должен знать, что я забрал каждый дюйм её невинности. Ты можешь выбросить её. Ты никогда не доставишь ей удовольствия.
Он смеется. Тот же отвратительный, сухой смех, который я слышал каждый раз, когда члены его компании принимали участие в моих унижениях. Или когда их сперма вытекала из моего рта. Или когда я кричал о своей матери, желая вырваться из его цепких рук.
– Ах, мой мальчик, ты так и не понял, да? Это никогда не было ради чьего-либо удовольствия. Только ради моего.
Ебаная пизда.
Я вешаю трубку, его смех продолжает звенеть у меня в ушах, и моя челюсть сжимается от ярости.
Я был неправ. Всё, что я думал, что мне нужно месть, сейчас кажется пустым. Пришло время закончить это.
Кира ушла, но я не приму, что всё закончено.
Он не похитил меня. Кира защитила меня. Она могла бы запереть меня на всю жизнь. Вместо этого она солгала властям.
Без доказательств и с её заявлением я буду дома через несколько часов. А затем нужно будет продумать, что делать дальше.
Шаги, чтобы вернуть Киру домой. Где ей самое место. В моих объятиях.
Я выхожу из полицейского участка два с половиной часа спустя, мой адвокат Трой рядом со мной.
– Это так не пройдет, – говорит он. – Это просочится в прессу.
Не пройдет. У меня есть люди, которые уберут это дерьмо. И деньги.
– Убедись, что этого не произойдёт. Вот почему я плачу тебе больше тысячи долларов в час, – ворчу я, отыскивая Митча и свою машину.
Трой появился как раз в тот момент, когда меня отпускали.
Я замечаю Митча возле машины и машу ему рукой.
– Ладно. Держись подальше от Киры Фокс, по крайней мере, пока. Нам нужно дать пылу остыть. Теперь, когда тебя арестовали, СМИ будут везде об этом болтать. Это будет сложнее контролировать, даже с твоими деньгами.
Как хочешь. Ему нужно просто делать свою работу и держать копов подальше.
Я не буду держаться подальше от Киры. Просто не совсем понял, как лучше подойти. Ей, возможно, нужно время.
Но внутри неё есть эта игрушка, которая напоминает ей, кому она принадлежит.
Это даёт мне надежду.
– Я позвоню тебе завтра, – говорю я, садясь на заднее сиденье.
– Ты в порядке, босс? – спрашивает Митч.
– Устал и голоден, – отвечаю я, думая, узнал ли Митч Киру сегодня. Странно, но мне важно, что он думает. Может, из-за Дензела. – Просто недоразумение. Мисс Фокс собирается прояснить ситуацию.
– Она красивая женщина, – говорит он, и мы выезжаем на дорогу.
Так и есть.
Я открываю свои файлы о Кире на телефоне и нахожу её номер. Затем отправляю сообщение:
Ты моя, маленькая П. Возвращайся домой.
Я мог бы стать монстром, но я её монстр.
На этот раз она должна прийти ко мне.
ГЛАВА 22
КИРА
Я принимаю душ, поднявшись в свою комнату после нескольких часов, проведённых за слушанием родительских криков. Отец перестал изображать заботливого родителя, как только мы сели в машину, а мать, наоборот, едва увидев меня, набросилась с объятиями, словно отвратительная сыпь.
Мы никогда не были особенно близки, но раньше она хотя бы вела себя нормально. Теперь же, кажется, её не остановить.
Она переживает, я это понимаю.
Но я не могу рассказать им правду. Не могу сказать, что меня похитили. Мне нужно придерживаться своей версии. Хотя… если быть честной, весь этот опыт был травматичным. И, что ещё хуже, сбивающим с толку.
Мои чувства к Мэддоксу менялись каждую минуту. До тех пор, пока не появились полицейские.
– Если ты передумаешь и захочешь изменить свои показания, у тебя будет такая возможность, – сказал мне один из офицеров. – Стокгольмский синдром развивается довольно быстро. В экстремальных ситуациях мы готовы на многое, чтобы выжить.
Это то, что со мной произошло?
– Мистер Стерлинг – симпатичный мужчина, мисс Фокс, – добавила женщина-офицер, улыбаясь мне с жалостью. – К тому же очень влиятельный. Власть – сильный афродизиак.
Она понятия не имеет.
– Вас простят за то, что вы считаете, будто это было реально.
Но это было реально.
Не так ли?
– Если у вас возникнут сомнения или вам понадобится с кем-то поговорить, вот моя визитка.
Тем временем дома мать сотни раз извинилась передо мной за то, что согласилась выдать меня замуж за Пирса. Но, в конце концов, отец дал ей пощёчину, оставив яркий красный след на щеке.
– Ты всё равно выйдешь за него, – указал он на меня.
– Я знаю, – кивнула я и, не сказав больше ни слова, поднялась наверх.
Меня будто сбил грузовик.
Депрессия.
Я ушла от Мэддокса.
Я не могла оставаться его маленькой пленницей, и я знаю – он никогда меня не простит. Его требования вернуться ощущались, словно кто-то тянул меня верёвками. Гнев в его глазах, когда я отвернулась от него, навсегда запечатлелся в моей памяти.
Теперь странно находиться дома, стоять под своим душем, пользоваться собственными туалетными принадлежностями.
Я знаю, что меня не было долго, но… всё изменилось. Я изменилась.
Моё тело сжимается вокруг игрушки, всё ещё находящейся внутри, и глупые слёзы наворачиваются на глаза.
Иди сюда.
Он управляет мной так, как не сможет ни один другой мужчина. И, если быть честной, я не думаю, что с кем-то ещё испытаю то же самое.
Тёмный, одержимый взгляд Мэддокса, когда он наполнял меня своим семенем, навсегда запечатлелся в моей душе.
Я разрыдалась, закрыв лицо руками, пока горячая вода стекала по коже.
Какой же это всё беспорядок.
Эти чувства, настоящие или нет, не исчезнут.
Если я не внутри тебя, твоя киска будет заполнена моими игрушками. Потому что теперь она принадлежит мне.
Я протягиваю руку вниз и осторожно вытаскиваю его. Игрушка чёрная. Холодная. Я промываю её и выхожу из душа, оставляя на скамейке.
Моё тело ноет от того, что мы делали с ним сегодня.
Нас разлучили. Но он всё ещё внутри меня.
Его вкус всё ещё на моих губах.
Я вытираюсь полотенцем, надеваю белую хлопковую ночнушку и забираюсь в кровать, уставившись в потолок.
Сегодня ночью я ни за что не усну.
Я сосредотачиваюсь на пустоте внутри себя и моргаю, подавляя желание, которое она во мне разжигает.
Нет.
Я не могу.
Это неправильно.