Он выругался себе под нос.
— Потому что если я этого не сделаю, он уничтожит всех нас, включая ее. Ты понятия не имеешь, что происходит.
Мои брови поднялись в полном недоумении от его невежества.
— Ни хрена я не знаю? — закричал я. — Ты правда думаешь, что ты его первая жертва? Просыпайся, черт возьми, мужик. Если ты позволишь ей пойти по этому проходу, ты отдашь ее злу, от которого ее душа никогда не оправится.
Мое сердце колотилось, пока я ждал, когда он придет в себя, но он этого не сделал. В глубине души я знал, что он этого не сделает, но я пытался быть хорошим человеком для нее.
Пытался хоть раз сделать все правильно.
Чтобы иметь наилучшие шансы завоевать ее драгоценное сердце, потому что у меня было чувство, что никто в жизни Киры никогда не заботился об этом достаточно.
— Если я этого не сделаю, позор нашей семьи уничтожит ее еще сильнее.
Я покачал головой.
— Ты прячешь голову в песок, Фокс. Помни этот разговор. Я дал тебе шанс, а ты его упустил.
— Это угроза? — прошипел он.
Я посмотрел на город и осушил остатки виски, затем громко вздохнул.
— Нет. Это обещание.
Я закончил разговор и бросил телефон на кожаный диван, затем повернулся и посмотрел на братьев.
— План Б? — спросил Паркер, прислонившись бедром к одному из шкафов.
Трэвис и Киллиан сидели в креслах, раздвинув ноги. Зейн стоял, скрестив руки, готовый приступить к действиям.
Он, вероятно, поступил бы так же.
— План Б, – я кивнул, и на лице Паркера появилась смертельная ухмылка.
— Давай, черт возьми, сделаем это, – Трэвис ухмыльнулся.
Теперь, сегодня вечером, у меня была последняя информация, которая мне была нужна. Я не собирался пачкать руки кровью и позволять Пирсу забирать последнюю часть моей человечности.
Он также не забирал женщину, которую я любил.
Я отправляю Коннору еще одно сообщение, и он отвечает утвердительно.
Пора действовать.
ГЛАВА 26
КИРА
Слезы текут из уголков моих глаз, когда я стою и смотрю на себя в зеркало во всю стену.
— Ты выглядишь так красиво, — вздыхает Пенни.
Наверное, да. Мне все равно. Платье красивое. Оно кремового цвета с облегающей юбкой-русалкой, покрытое жемчугом и стразами. Верх с вырезом в форме сердечка подчеркивает мою маленькую грудь.
Дверь открывается, и входит мой отец.
— Ты готова?
Я стискиваю зубы. Как это типично для него. Никаких эмоций. Никаких комплиментов моему платью или вопросов о том, как я себя чувствую.
— Разве твоя дочь не выглядит прекрасно, Дерек? — говорит мама, делая еще один глоток шампанского.
За весь день я не съела ни кусочка еды и не выпила ни глотка воды. Моя голова раскалывается, и я думаю, что меня сейчас стошнит.
— Да. Очень красиво, — отвечает папа и пробегает взглядом по моему платью.
Пенни гладит меня по руке и жалко улыбается в зеркало.
— Ты делаешь это ради семьи. Я горжусь тобой, — говорит папа.
Гордость? Он что, издевается надо мной? Я выхожу замуж за человека, который изнасиловал меня через несколько часов после похищения. Который угрожал всем и, скорее всего, делал это много раз.
У меня отняли все свободы — большую часть из тех, которых у меня никогда не было. Я всю жизнь была хорошей девочкой, а он даже не может проявить ни капли любви.
Даже в день моей свадьбы... к человеку, которого я презираю. К отцу человека, которого я... я... черт, я думаю, что могу любить.
Это, вероятно, означает, что я полностью не в себе, и все же я так себя чувствую. Я бы отдала все, чтобы Мэддокс был рядом со мной прямо сейчас. Подхватил бы меня на руки и убежал со мной.
Какое безумие.
Я хочу, чтобы тот самый человек, который впервые похитил меня, сделал это снова. Да, я поддаюсь синдрому.
Что-то внутри меня лопнуло.
Я встречаюсь взглядом с отцом в зеркале и сердито смотрю на него.
— Сохрани свою гордость. Я хотела твоей любви, но этого, очевидно, никогда не произойдет.
— Кира! — плачет мама, и глаза Пенни расширяются.
— Любовь не оплачивает счета и не обеспечивает безопасность семьи. Я делаю то, что необходимо. Чего ты не понимаешь, поскольку ты ребенок без ответственности, — резко говорит папа. — У тебя пять минут. Убедись, что ты готова.
Когда он поворачивается и уходит, я разражаюсь слезами, а мама бежит поправлять мне макияж.
Какой кошмар.
Шесть минут спустя — потому что это моя свадьба, и я могу опоздать на одну минуту — я хватаю Пенни за руку, и мы стоим прямо у двери, ожидая начала музыки.
— Ты дрожишь, — шепчет она, сжимая мою руку. — Все будет хорошо.
Не будет, но я все равно ей улыбаюсь.
Начинает играть музыка.
О, боже. Что я делаю?
Еще больше слез наполняют мои глаза, и я заставляю их сдержаться, сглатывая и моргая.
— Пошли, — говорит мой отец.
Пенни сжимает мою руку в последний раз, затем выходит впереди нас.
Черт.
Непреодолимое желание бежать пронзает меня, и я поворачиваюсь, но меня останавливает отец, берущий меня под руку.
— Улыбнись, — приказывает он мне.
— Пошел ты, — выплевываю я, и мои глаза распахиваются.
Ох, черт. Я никогда раньше не посылала отца. Он замирает и смотрит на меня сверху вниз. С колотящимся сердцем я заставляю себя снова принять то же самое выражение, стирая шок, который только что сама себе нанесла.
— Полагаю, я этого заслуживаю, — отвечает он и тянет меня за дверь.
Сотни лиц появляются, когда я сильнее трясусь.
— Иди, — шипит папа, таща меня за собой шаг за шагом.
Мои ноги почти подкашиваются, когда я оглядываюсь по сторонам, ища кого-то, кто поможет мне.
Спасет меня и остановит то, что должно произойти. Но я знаю, что я сама по себе, и единственный шанс избежать всего этого упущен. Теперь он мой враг.
Крик, застрявший в груди, заставляет меня икать, и папа болезненно сжимает пальцами мою руку.
Затем я замечаю Пирса, стоящего у входа в церковь, и мой желудок сжимается. Он так похож на своего сына, и это только усугубляет то, что произошло той ночью. Их серебряные глаза такие же, только у Пирса они старше и больше похожи на дьявола.
Я знаю, что Мэддокс полон ненависти и мести и думает, что он плохой человек, но он не такой. Не для меня. Он мог бы причинить мне боль, но никогда этого не делал. Я доверяю ему больше, чем его отцу. Гораздо больше.
Даже занимаясь со мной любовью, он никогда не позволял своему доминированию взять верх над потребностью доставить мне удовольствие. У меня может быть мало опыта, но женщина знает, когда мужчина эгоистичен или щедрый любовник. И я определенно знаю разницу между отличным сексом и изнасилованием.
Подожди... я сказала «заниматься любовью»? Это то, что я думаю? Думаю ли я, что Мэддокс любит меня?