Прошла неделя как Полина не могла свыкнуться со случившемся. Она постоянно крутила в голове слова друга Ильи Фёдоровича. Многое случалось за время работы в органах, но чтобы её любимого папочку могли убить, Полина никогда не задумывалась. Поверить в такое было невозможно. Он же такой вёрткий, уверенный, смелый, как мог так попасться под пулю?
Полина никак не могла найти свою джинсовку, сегодня на улице было прохладно, и моросил дождик, поэтому она не могла выйти в лёгкой одежде. Пока девушка рылась в своих вещах, в комнату к ней забежала Злата. Подруга не могла понять, что происходит, и как помочь Поле.
— Полин ты что-нибудь потеряла?
— Да, джинсовку, поищи пожалуйста в комоде, — указала она пальцем на него.
Злата приблизилась, боясь спугнуть Полину, вдруг решившую собраться куда-то и уйти. Она впервые за эти дни разговаривала.
— Поль, а куда ты собираешься? Мне пойти с тобой?
— Не-а, не стоит, я хочу прогуляться, — беззаботно отвела девушка, не останавливаясь в своих поисках.
— А если не секрет: куда пойдёшь?
— Боже Злат, что за допрос? — Наконец, обернулась к ней довольно улыбчивая Полина, — просто хочу побыть наедине с собой, гуляя по набережной. Это преступление?
— Нет, но я беспокоюсь, Илья Фёдорович совсем недавно умер, и ты не выглядела хорошо, а сейчас вдруг такая бодрая. Я жду объяснений, — упёрла руки в бока Злата, запутавшись.
— Подышу речным воздухом и вернусь, вот и все объяснения.
— Поль, — протянула она имя подруги, — а ты точно не…
Полина приложила ладонь к губам и выпучила глаза.
— Злат ты спятила? Я, по-твоему, похожа на самоубийцу? — возмутилась она, не понимая, почему подруга такого мнения о ней. — Ответ, по-моему, лежит на поверхности. Как ты и сказала, прошло время, и я хочу постепенно возвращаться в мир. Так можно я найду свою джинсовку?
— Ладно, делай, как знаешь, — сдалась Злата, и вышла из комнаты, направившись к матери, которая готовила ужин.
Найдя джинсовку, Полина ушла из дома. Идти на набережную она не собиралась, её целью был мост на окраине города. Там всегда спокойно и никто не гуляет. Пришлось ехать на автобусе до конечной остановки, чтобы попасть в уединённое место. Раньше когда она была маленькой девочкой, они с отцом любили устраивать на том месте пикники.
Пройдя несколько метров, Полина вышла на старый мост, и оперлась локтями о перила. Речная гладь умиротворяла, хотелось плыть по течению реки и не о чём не думать. Забыться и получать удовольствие от расслабленности. Она посмотрела вниз, и увидела на берегу речки поляну, где папа угощал её бутербродами и газировкой. Полина вдохнула аромат окружающей её среды, и была готова поклясться, что почуяла тот самый запах счастья и безмятежности.
Ладони обхватили перила крепче, и облупившееся синяя краска колола кожу. Подул сильный ветер, но он не обжигал холодом щёки, наоборот, словно гладил по ним. Полина расценила это как знак от её любимого папочки, он передал ей «привет» и просил не волноваться о нём.
Она не могла пообещать забыть. Все прошедшие дни в голове девушки крутились одни и те же вопросы: как произошедшее могло быть несчастным случаем, и как полиция посмела закрыть на это глаза? Официальная версия была следующей: несчастный случай, Илья Фёдорович стрелял в преступника, и пуля его срикошетила, обратно попав ему в голову. Дело закрыли за неимением доказательств чьей-либо вины со стороны. Верила Полина во всё это с трудом. Она прекрасно знала своего отца, и знала о его профессиональных навыках. Илья Фёдорович никогда не промахивался, и знал когда стоит стрелять, а когда нет. Понимал риски, и старался идти путём переговоров с преступниками. И, как правило, у него часто получалось уговорить тех сдаться, если уж так вышло, что они не шли на контакт. За это его уважали в отделе и постоянно награждали премиями.
Полина твёрдо поняла для себя, что за смертью её единственного родного человека стоит кто-то влиятельный, и он не позволит правде выйти наружу.
Злата просила, нет, даже умоляла Полину заплакать, говорила: так сразу станет легче. А что делать, если слёз не было? Когда все друзья Ильи Фёдоровича рыдали над могилой, она стояла с каменным лицом. От жены одного из коллег отца, она услышала в свой адрес укор, мол, смотрите какая бессердечная дочь у Ильи Фёдоровича, не слезинки не обронила. Полина считала не к чему устраивать истерики, только для того чтобы доказать таким вот дамам, что ей ужасно плохо. Она держала всё в себе, и так Поле казалось проще. Раньше девушка никогда не плакала на людях, и теперь не стала.