Стараясь не разбудить незнакомца, осторожно привстаю на локтях. Касаюсь шеи и натыкаюсь на повязку в том месте, где меня поцарапала химера. Скидываю с себя покрывало, опускаю ноги с кровати. Кроссовок моих тут нет, поэтому на холодный пол приходится ступить в носках. Едва выпрямляюсь, как меня откидывает обратно на кровать. Несколько секунд пытаюсь восстановить координацию, но всё вокруг продолжает кружиться.
Прикрываю глаза, считаю до трёх. А когда открываю, в комнате кроме меня и незнакомца уже есть Лиса. Но она не такая, какой я её запомнила. Глаза — красные, и они не вспыхивают лишь на мгновение, чтобы потом снова стать карими, — они такие постоянно. На Лисе разлетающийся сарафан, открывающий руки, и я вижу на смугловатой коже узоры. Это не краска — это такой пигмент. Как витилиго, только красного цвета.
Передо мной сейчас настоящий феникс во всей своей природной красе.
— Ты в сознании! — выдыхает Лиса. Толкает в плечо спящего мужчину. Он мигом распахивает глаза. — Ты должен был следить за нашей гостьей, а не спать, Лукас!
Я слышала это имя раньше. Пытаюсь вспомнить.
— Я устал, — честно, даже не пытаясь придумать оправдание, говорит Лукас.
У него приятный голос. Я смотрю на него, на Лису, и всё понимаю, когда замечаю явное внешнее сходство: цвет волос, форма лица, взгляд — серьёзный, в какой-то степени приземлённый, несмотря на красный огонь радужки, напоминающий автомобильную фару.
— Все устали, — отвечает Лиса. — После всего, что произошло за последние сутки, на свою усталость не жалуются только мёртвые. А ты как себя чувствуешь, Слава?
Ответить с первого раза мне мешает неприятная сухость во рту. Я захожусь в кашле.
— Лукас, принеси воды, — не глядя на брата, произносит Лиса.
Скрипит кресло, когда Лукас встаёт. На нём льняной костюм: свободные штаны и рубашка без молнии или пуговиц. Замечаю края похожих кожных узоров на его шее и предплечьях. За дверью Лукас исчезает буквально на пару мгновений, а возвращается уже со стаканом и с Ваней, маячащим за спиной.
— Привет, — говорит Ваня.
Лукас протягивает стакан воды Лисе, и уже она передаёт его мне. Жадно пью.
— Привет, — произношу, едва оторвавшись от стакана.
— Ты как себя чувствуешь? — Ваня мнётся на месте, и я не понимаю, с каким желанием он борется.
У него в руках, заведённых за спину, что-то круглое и железное.
— Голова кружится.
— Это реакция на лекарства. Тебя ещё может тошнить, поэтому я принёс… Вот.
Железным предметом в его руках оказывается тазик.
— Спасибо, — отвечаю я. Ваня, не дождавшись того, что я возьму таз, ставит его мне в ноги. — Что произошло? Сколько времени я была без сознания?
— Шестнадцать часов. Химера, напавшая на тебя, оцарапала шею и занесла в кровь яд ореады. Не знаю, как ты этого не заметила сразу.
Я пожимаю плечами, мол, и правда странно.
— Яд имеет парализующее свойство. Если бы мы не прервали его действие, в конце концов он бы полностью поразил твой мозг, и ты бы умерла.
Смотрю на Ваню, который, вроде, не шутит, и не могу подобрать нужных слов. Думала, что покажусь слабой, если признаюсь ребятам в ранении, а в итоге выставила себя самоубийцей.
— И снова: спасибо, — произношу я.
Знаю, что Ваня этого не любит — столько раз уже замечала, как он избегает физических контактов с друзьями, что уж говорить обо мне. И всё-таки встаю и обнимаю его.
— Ладно, — отвечает Ваня.
Он не обнимает меня в ответ, но и оттолкнуть не пытается. Просто стоит и ждёт. Думаю, и это можно расценить как успех.
— Вообще-то, он не один заслужил обнимашки, — доносится знакомый голос. Отпускаю Ваню и вижу Нину, стоящую в дверях. — Это мы с Беном тащили твоё тело на этих дурацких складных носилках, ручки которых натёрли мне мозоли, пока не наткнулись на караван Доурины.
Нина демонстрирует свою ладонь, на которой и правда есть небольшое красное пятно. Иду и заключаю девушку в объятия. В отличие от Вани, она не брезгует обнять меня в ответ.
— Я рада, что ты в порядке, — произносит Нина. Отстраняется и держит меня на вытянутых руках. — Только больше так не делай, поняла?
— Поняла.