Оставшуюся часть ужина мы проводим практически в тишине. Фениксы говорят лишь когда Доурина обращается к кому-либо напрямую. А у нас с ребятами попросту нет тем, которые можно было бы обсудить перед чужими.
Ночевать нам стелют в комнате, где я пришла в себя. Здесь только одна двуспальная кровать, поэтому ещё четыре койко-места собирают на полу из матрасов, одеял и диванных подушек.
Благодаря вовремя поставленным ножницам в игре «камень, ножницы, бумага», мне выпадает место на кровати. Вместе с собой я беру Лию. Нине, Бену, Саше и Ване везёт меньше. Хотя, что-то мне подсказывает, что Бен и вовсе сегодня не сомкнёт глаз. И мои предположения подтверждаются, когда он, едва Лиса уходит за дополнительными подушками и полотенцами, выскальзывает за дверь.
— Боже, — выдыхает Нина, откидываясь на постеленное одеяло. — Это жесть. — Она успевает схватить меня за ногу, когда я прохожу мимо. — Зря мы тебя с собой взяли.
— Да-да, знаю — Дмитрий будет в гневе, — фыркаю в ответ.
— Не в этом дело. Просто для новичка такое — перебор.
Я трясу ногой, пока Нина её не отпускает.
— Я догадывалась, что жизнь стражей не очень похожа на каникулы в Вегасе.
— А жаль… Хотя, мне нельзя играть — я меры не знаю. — Нина поднимает корпус, обхватывает колени руками. — Что мы будем делать?
Чувствую, как за спиной ворочается Лия, и оборачиваюсь на неё через плечо. Как далёк этот образ от шика и блеска, присущего исключительно Лие Вебер — девчонке высшего класса! Да, её участие в сражении едва ли заняло больше пары часов, и всё же ей не удаётся скрыть от меня перемену во взгляде, равную, как минимум, году ужасных мучений.
— Завтра последний день, — продолжает Нина, не дождавшись ответной реакции. — Седьмое сентября по нашему календарю. Пока Марк в таком состоянии, его нельзя будет переносить через портал.
— В смысле?
— Он слишком слаб, а призма — вещь нестабильная, — отвечает Ваня.
Он уже приготовился спать. Лежит ко мне лицом, подобрав руки под одну щёку и зажав одеяло между ног.
— Какая привереда, эта ваша призма, — говорю я.
Заваливаюсь на спину. Смотрю на тот же потолок, который увидела, когда очнулась.
— Это как полёт на самолёте, — продолжает Ваня. — В межмировом пространстве критически низкая концентрация кислорода. За ту секунду, что ты перешагиваешь его, может случиться…
Я перестаю слушать. Марк и призма в данный момент несовместимы — вот всё, что важно знать. Без лишних объяснений и информации, которая едва ли поможет ситуации. Слова Нины меня беспокоят больше. Завтра уже седьмое. Я умудрилась проваляться без сознания всё то драгоценное время, которое мы планировали потратить с пользой. Конечно, Марка с Сашей мы всё-таки нашли, и всё равно во рту неприятным послевкусием остаётся вся неправильность произошедшего. Марк и Саша — миротворцы. Никакого боя для них; тыл — максимум. Причём тот, который находится за десятком пуленепробиваемых, огнеупорных и к прочему виду оружия стойких стен.
Особенно Марк. Боже, Марк! Тощий, хрупкий. Один из добрейших людей из всех, с кем я когда-либо была знакома. Он спас Лию, хотя едва её знает. И из-за этого чуть не погиб. Но зачем? Неужели какая-то мимолётная симпатия могла бы его на это толкнуть?
Марк был готов умереть, лишь бы только сохранить целым милое личико?
— Почему Марк сделал это? — спрашиваю я в потолок. — Пожертвовал собой, не раздумывая?
— Я же говорила, — начинает Нина, но я перебиваю:
— Невероятно влюбчив, я помню. И всё же, неужели этого достаточно?
— Ты что, не рада, что я осталась жива? — спрашивает Лия, толкая меня в спину.
— Не в этом дело…
— Дело в том, что он, как и мы все, принёс клятву, — подаёт голос Саша. Он лежит дальше всех от меня, закинув ноги на кресло. — И, несмотря на отличия между клятвами направлений, в них есть и общая константа.
— «Клянусь защищать тех, кто будет нуждаться в моей защите, несмотря на цену, которую придётся заплатить», — цитирует Ваня.
— Я думала, это часть защитников…
— Не, — говорит Нина. — Наша часть — несколько слов об убийствах и оружии.
Что-то такое я припоминаю, но повторить, несмотря на то, что принесла её совсем недавно, едва ли смогу. Голова туго соображает, всплывают лишь какие-то отрывки.
— Эти ваши клятвы — всё не важно, — говорит Лия. Она приподнимается, чтобы выглянуть из-за меня. — Марк спас меня, и теперь я помогу вам спасти его. Мы что-нибудь придумаем. Вернём всех домой.
Она говорит уверенно. Поджатые губы и нахмуренный лоб это подтверждают.