Смотрю на подругу и понимаю, что такая Лия мне нравится больше: без ярко накрашенных губ, без идеально выпрямленных волос, без высоко поднятого подбородка. Пусть и таким способом, но наконец я увидела ту Лию, которую моя подруга так старательно прятала.
И если старая Лия вела меня за собой насильно, то за новой я, пожалуй, сама готова пойти хоть ко дну морскому.
Когда все окончательно укладываются, Лиса провожает меня в ванную. Ею оказывается маленькая комнатушка буквально метр на метр, с душевым краном, встав под который можно отделить себя от двери деревянной перегородкой, напоминающей вертикальные жалюзи.
Долго не думаю: как только остаюсь одна, включаю воду, быстро избавляюсь от одежды и ныряю под струи.
А затем, не пробыв там и секунды, с визгом отпрыгиваю в сторону. Вода ледяная. Верчу ручку крана в обе стороны, но её температура меняется лишь от холодной до арктически морозной.
— Лиса? — зову я. — Лиса? А как включить горячую?
Не знаю, слышит ли она меня. Приоткрываю дверь и выглядываю в коридор. Пусто. Выбора особо нет, нужно как-то смыть с себя всё, что сегодня произошло, поэтому лезу обратно. Непроизвольно, с губ срывается стон. Слишком холодно, аж зубы сводит.
— Чёрт, — выдыхаю я, пританцовывая.
Держу под струями сначала плечи, потом подставляю всю спину, изгибаясь так, что до колен доходят лишь капли.
— Лис-с-са, чёрт тебя под-д-дери, — ругаюсь, едва попадая зубом на зуб.
Отхожу к стене, так, что вода попадает только на ступни. Рано или поздно, мне придётся сунуть под воду и голову. Только вот неприятное ощущение холода слишком велико — кажется, я так смогу всю ночь тут проторчать, не набравшись храбрости.
Неужели, горячей воды здесь не водится?
— Нам не нужна горячая вода, — будто услышав мои мысли, говорит кто-то. Я не слышала, как открывалась дверь, но вижу, что за ширмой кто-то стоит. — На то, чтобы греть воду, нужно лишнее оборудование, лишняя энергия, лишнее время. У нас для этого есть собственное тело.
Голос явно принадлежит мужчине. И это всё, что я могу о нём сказать.
— Хорошо вам, — говорю я, усмехаясь. Но это лишь напускное: на самом деле ситуация меня страшно напрягает. — А как быть теплолюбивым гостям вроде меня, не способным к самонагреву?
Чужая рука скользит в щель между стеной и ширмой. Я прижимаюсь к стене, представляя в голове худший из сценариев. Но, вопреки всему, рука хватается за трубу, из которой вода поступает в душевой штанг. Несколько секунд — и от воды начинает идти пар. Я не могу сдержаться и подставляю лицо под струи. Вода тёплая, ближе к горячей. То, что нужно.
— Спасибо, — благодарно произношу я, забыв про неловкость.
А когда открываю глаза, ладони уже и след простыл.
Разогретой воды хватает для того, чтобы полностью вымыться и ещё немного просто постоять под душем. Не знаю, сколько времени в итоге провожу в ванной, но когда выхожу и иду в комнату, замечаю, что почти во все другие двери уже закрыты.
— Ты долго, — говорит Лиса. Она с младшим братом и старшей сестрой расположилась в комнате напротив нашей. — Твои друзья через уже десять секунд выбегали из душа, стуча зубами.
— Да, — я промакиваю волосы полотенцем. — Мне… Кто-то пришёл и нагрел трубу. Ты никого не видела?
— Только Лукас заходил пожелать нам спокойной ночи.
Лиса поправляет одеяло, которое у Зоула почти съехало на пол. Они ютятся в комнате ещё меньше нашей, с односпальной кроватью и кучей одеял, постеленных на пол.
— Как твоя шея? — спрашивает она.
В и без того красных глазах девушки отражается пламя свечей, в ряд стоящих на подоконнике.
— Отлично, — говорю я.
— А затылок?
— Тоже.
И не вру. Ни одна из травм и правда меня не беспокоит.
— Вы с друзьями могли бы оставить Марка здесь, а сами отправиться домой. Мы бы за ним присмотрели. Всё-таки, это случилось по нашей вине.
— Неправда. На вас напали.
— Разве есть разница?
— Конечно! — я хоть и шепчу, но умудряюсь повысить голос. — Кто бы ни руководил химерами, и какие бы у него не были на это мотивы, разорять ваши земли и убивать жителей он права не имел. А Марк делал то, что должен был. Могу поспорить, что сам он о содеянном ни капли не жалеет.
— И что вы тогда будете делать?
Не знаю, что ей ответить, ведь нам так и не удалось прийти к единственно правильному решению.
— У нас всё ещё есть время подумать…
— Только завтра. Причём ваши двадцать четыре часа, а не наши тридцать шесть.
А жаль. Ведь, возможно, всё было бы гораздо проще, будь день хоть чуточку длиннее.