Я листаю страницы до тех пор, пока Марк не говорит остановиться. Почти сразу он начинает свой рассказ, и я слушаю внимательно, пока не чувствую на себе чужой взгляд. Поднимаю глаза и вижу, что Марку, оказывается, с интересом внимаю не только я, но и мальчишка лет семи, лежащий на одном койко-месте с похожей на него женщиной. Она гладит его по волосам и всё время проверяет, не сдвигается ли одеяло, которым её сын укрыт до самого подбородка, несмотря на жару как в помещении, так и на улице.
Снова гляжу на Марка. Замечаю, что иногда его плечи несильно вздрагивают. Возможно, это импульс самого тела, а может и желание, — но невозможность, — сопроводить свой монолог жестами.
— Извини…
Не сразу понимаю, что голос принадлежит не Марку, потому что кроме него уже достаточное время в комнате никто не разговаривает. Замечаю краем глаза тень, оборачиваюсь. Это Лукас. В его руках металлическая посуда с окровавленными бинтами и ватой.
— А?
— Я закончил, поэтому, если хочешь, могу заняться твоей шеей, — произносит он. — И затылком.
— Я в порядке, спасибо.
— Нет, она не в порядке, — вмешивается Марк. — Лукас, пожалуйста, будь так любезен.
Феникс кивает, однако ничего не делает. Я, вздыхая, сдаюсь. Перекидываю волосы на одно плечо, подставляя сначала то, что осталось после встречи с химерой.
— Бен сказал, что тебя спасла Магдалена, — говорит Марк.
— Ага. Они с Ниной были очень удивлены этим фактом.
— Ну, она вроде бы как не герой. Ты же слышала о том, что ей удалось обокрасть Дмитрия?
Пальцы Лукаса очень горячие, а осторожные прикосновения напоминают разряды тока.
— Наверное, это не хило ударило по его достоинству, — хмыкаю я.
— Он больше беспокоился об артефакте, что ей достался. Конечно, при всей своей… нелюбви к закону… Магдалена не убивает тех, кто не переходит ей дорогу. И всё-таки она преступница.
Мазь, которую Лукас наносит на рану, пахнет сладостью.
— Было бы неплохо узнать, что у неё на уме, — продолжает Марк. — И зачем она здесь.
— Магдалена оказалась не очень разговорчивой, и при следующей встрече, говоря метафорически, обещала оставить меня без штанов.
Лукас обводит контур пластыря пальцем, плотнее его закрепляя. Я перекидываю волосы за спину.
— Теперь затылок, — говорит он.
Его голос совсем не меняется: такой же ровный, спокойный, монотонный. Если бы я не видела его своими глазами, то подумала бы, что слышу запись. Не хватает только механического треска.
— Мы справимся, — вдруг произношу я.
Не могу глянуть на Марка, потому что Лукас придерживает мою голову одной рукой, фиксируя положение, а пальцы второй запуская мне в волосы, чтобы проверить ссадину. Поэтому останавливаю взгляд на мальчике-фениксе. Он совсем ещё ребёнок даже по здешним меркам. Я хорошо помню Даню в таком возрасте: шкодливый маленький гиперактивный засранец со страстью к надоеданию мне и к разрисовыванию обоев в квартире. Но Даню мы с мамой, несмотря ни на что, любили, и Дане не нужно было смотреть, как рушится его жизнь и как умирают от рук монстров его знакомые.
— То, что происходит — ужасно. И если подражатель, как считает Доурина, не остановится, пока не раздобудет Нити Времени, то мы останемся здесь настолько, насколько будет необходимо, чтобы помешать ему.
Поворачиваю голову вполоборота, так, что Лукаса мне теперь видно краем глаза. Зрение расфокусировано, но я замечаю, что он кивает. И в знак благодарности убирает мешающие ему волосы чуть нежнее, чем необходимо.
Глава 5
На другой стороне нас уже ждут, и именно поэтому я медлю. Таково было решение Дмитрия, которое он озвучил по наладоннику Вани, да так громко, что в тот момент мне показалось, словно он орёт мне прямо в ухо, разве только брызжущей слюны не хватало.
— Если вы действительно хотите остаться, то вам нужно обеспечить себя всеми необходимыми для длительного пребывания вдали от штаба средствами и расширить команду ещё на одного защитника, — вот, что сказал Дмитрий.
Только это, казалось бы, достаточно справедливое условие, принесло вместе с собой какие-то странные сомнения у ребят. Стоило только Дмитрию отключиться, как Саша объяснил мне, почему он и все остальные озадачены:
— Дмитрий не пошлёт к нам рядового, а из защитников-оперативников остаётся только Лиза. Если пойдёт она, пойдёт и Рэм. Если пойдёт Рэм, пойдёт и Виола. Остаются только Полина и Лена, но и у тех найдутся причины…