— Осторожно, — сухие, но тёплые руки берут моё лицо, пальцы нежно гладят по щекам.
Когда зрение приходит в норму, я вижу веснушчатое лицо Кирилла. Он улыбается мне, но мои мышцы словно сотканы из металла. Я не могу управлять ими, не могу заставить себя показать Кириллу, что я в порядке; а ведь именно это он в немом жесте пытается у меня выведать.
— Она разбила мне губу? — причитает Бен. Он мельтешит за спиной Кирилла, прижимая кулак ко рту. — Посмотрите кто-нибудь, кровь идёт?
— Рось, ты как? — спрашивает Кирилл, заглядывая мне в глаза.
— Это я Бена ударила, когда вставала? — хриплю в ответ.
Горло саднит так, как если бы я ела гвозди.
— Да.
— Значит, уже лучше.
Кирилл снова улыбается, но я не верю губам, уголки которых направлены вниз. Сколько бы лет и километров нас не разделяло, он всегда знал лучше всех вокруг, что творилось у меня на душе. Так и сейчас Кирилл читает меня, как раскрытую книгу. И он видит, что её страницы порваны и испачканы в крови и слезах.
Кирилл помогает мне подняться на ноги. Мы в подвале, и тут до странности тихо: ни посторонних шумов, ни, уж тем более, криков с улицы. Моя раненая рука перевязана, и её боль сейчас сменилась ненавязчивым жжением. Помимо меня, Кирилла и Бена в подвале Эдзе, Нина и Лиса. Взгляда последней я старательно избегаю.
— У вас же есть план? — спрашивает Эдзе.
Он протягивает Кириллу мой отрезок Нитей Времени. Кирилл завязывает их у меня на запястье.
— Конечно, — отвечает Бен. — Именно сейчас мы его и выполняем.
— Нет, я о том плане, где вы точно знаете, как остановите Христофа, не навредив ходу истории. Настолько я понял из ваших разговоров, именно это — ваша главная цель.
— А-а-а, этот план…
Бен косится на меня. Я едва соображаю, а он ждёт, что я возьму ответственность на себя?
— Значит, так далеко вы ещё не думали, — раньше всех нас Эдзе сам отвечает на свой вопрос.
Я скребу ногтями по коже, пытаясь стереть кровь, принадлежащую Лие. Но она ещё глубже проникает в мои поры, и это сводит меня с ума.
— У нас была идея найти Авеля и рассказать ему всё, — подаёт голос Нина. — Объяснить, что стоит последить за Христофом.
— Только вы про одно важное звено не забывайте, — подмечает Эдзе. — Про самого Христофа. Может, Авель и поможет вам, вот только Христоф навряд ли будет действовать по тому же сценарию. — Эдзе замолкает. Устало выдыхает, прикладывает пальцы к переносице, словно пытается побороть головную боль. — Вы так и не поняли, что ни прошлое, ни будущее вам уже не спасти? Всё, на что вы теперь способны — это задать истории верное направление и не допустить ошибок, которые могут повлечь за собой что-то фатальное.
Эдзе прав, даже я это понимаю. Мы хотели не дать Христофу довести дело до конца, но совсем позабыли про то, что существуют люди, учащиеся на своих ошибках.
И Христоф, заплативший за второй шанс сполна, наверняка один из них.
Нина и Бен идут к кругам из костей и занимают каждый своё место. Один остаётся для меня. Но я делаю несколько маленьких шагов к выходу из подвала. Могу легко сейчас побежать наверх, и, если повезёт, меня даже не успеют поймать раньше, чем я окажусь снаружи. А там нырнуть в дерущуюся толпу — и дело с концом.
Лишь бы только ещё раз увидеть Лию…
— Рося?
Я оборачиваюсь. Кирилл подходит ближе и берёт меня за руку.
— Она мертва, — произношу я. — Лия мертва. — Перевожу взгляд на Лису. — И Лукас тоже.
Похоже, для Лисы это новость. Она поджимает губы, скрывая дрожь подбородка, но её глаза сразу становятся влажными. Когда по щеке пускается первая слеза, я продолжаю:
— Не такого решения мы искали.
Дёргаю руку на себя, но Кириллову хватку не так просто ослабить.
— Подумай о тех жизнях, что вы спасёте, — произносит он мягко.
— А что насчёт тех, которые мы погубим? — не унимаюсь я.
Даже считай сейчас Кирилл меня неправой, едва ли у него хватит смелости сказать мне это в лицо. Все, кому удавалось пробиться через бетонные стены к моему сердцу, знают, что оно сделано из хрусталя.
— Я в тебя верю, — Кирилл зажимает обе мои ладони между своими. — Ты всегда стремишься поступать правильно…
— Слыхал, куда ведёт дорожка, выстеленная благими намерениями? — не церемонясь, перебивает Бен.
Скрестив руки на груди, он смотрит на нас с Кириллом с нескрываемым раздражением.
— А ты слыхал, на что способны фейри? — Кирилл высвобождает одну свою руку и, поднимая её, перебирает воздух пальцами.
Кирилл не причинит вреда понапрасну — он совсем не такой, какими были его родители. И Бен как-то чувствует это, потому что лишь закатывает глаза на пустую угрозу.