Я понимающе киваю. Кадры в моей голове не так страшны, но пугает и не это, а сам факт их наличия: проживать две противоположные жизни одновременно силы хватит не у каждого.
И остаётся лишь надеяться, что я в их числе.
— Видела Бена, — говорю я, пока мы идём к ждущим защитникам. — Он высокий красавчик-хранитель. И, кажется, Аполлинарии во мне он нравится…
Я кривлю губы. Нина издаёт глухой смешок.
— Что за странный мир! — бросает она.
Я останавливаюсь у нужной парты, а она идёт к учительскому столу. Быстро оглядывает всех присутствующих и начинает лекцию. Я слушаю Нину вполуха; удивительно, как она так быстро и так хорошо справилась с необходимостью толкать умную речь перед двумя десятками ребят?
Похоже, инструктор этот, потомком которого она является, очень умный парень, хоть и злющий, с Нининых же слов, как чёрт…
…В голове калейдоскопом возникают воспоминания, сменяя друг друга в хаотичной последовательности. Инструктор и правда тот ещё тип: всё время чем-то недоволен, орёт без причины, вместо того, чтобы запомнить ребят хотя бы по фамилиям, даёт им прозвища. Но почему-то Аполлинария не испытывает к нему ненависти. Наоборот: уважение — вот, что наполняет её, когда она смотрит на мужчину со смуглым лицом и белыми, словно мел, волосами.
Аполлинария знает, что иногда инструктор ведёт себя неправильно, но не может винить его: весы, где на одной чаше мораль, а на другой бесценные уроки, которые он даёт, говорят сами за себя в пользу перевеса второго.
Проходит, наверное, четверть часа, прежде чем Нина замолкает и даёт задание опробовать на практике всё, о чём она только что говорила. Пока смотрю на неё, отмечаю: если концентрировать внимание только на инструкторе, то он начинает приобретать более чёткую форму и как бы выходит на первый план, затмевая собой Нину; а если глядеть на девушку, то мужчина исчезает окончательно.
Когда остальные защитники расходятся, я иду к Нине. Она внимательно разглядывает бумаги, лежащие на столе.
— Как ты всё это запомнила? — спрашиваю я.
— Я? — Нинины брови ползут вверх. — Что ты, я перестала соображать ещё на первом предложении. Это Никита. Знаешь, было такое ощущение, словно я рассказывала выученный когда-то давно стих по памяти. Как на рефлексе.
— Выглядело очень профессионально.
— Спасибо. Ещё вот это зацени.
Она протягивает мне бумаги. На страницах небольшие зарисовки оружия, рядом с которыми значатся заметки об использованном сплаве и практике применения.
— Он очень серьёзно относится к своей работе, — говорю я.
— Ага, — подтверждает Нина. — Видимо, мы о-о-о-о-очень дальние родственники. Меня бы уже после первого рисунка в сон начало клонить.
Она забирает у меня бумаги и швыряет их на стол. Затем скрещивает руки на груди.
— Ну а ты, значит, Аполлинария, — говорит она. — Знаешь, какое Никита дал тебе прозвище?
— Обойдусь.
— На самом деле, оно одно из самых безобидных…
Нина обрывает саму себя, когда к нам подходит рыжий парень. Тощий и долговязый, он переступает с пятки на носок, покачиваясь, как длиннющий фонарный столб во время сильного ветра.
— Чего тебе, лопоухий?
— Инструктор, у меня нет пары для тренировки.
Он косится на меня. Я качаю головой.
— Хочешь, чтобы я помог? — Нина закатывает рукава до локтя.
То, что видит рыжий: сильные предплечья со вздувшимися венами. А потому понимает всё без лишних слов, разворачивается на пятках и быстро ретируется к другим ребятам.
— Итак? — Нина снова обращается на меня — Каков план?
— Всё тот же, — говорю я.
Сую руки под слои платья; пальцы зябнут, хочется обхватить кружку с горячим чаем или надеть меховые варежки.
— Ищем Авеля?
— Да. И Христофа. А дальнейшие действия будем рассчитывать по тому, кого из них найдём первым.
Из-за Нининого ухода с занятий два десятка мальчиков и девочек принялись бы слоняться по штабу без дела, поэтому ей приходится остаться. А вот меня после её липового разрешения от лица инструктора уже ничего не держит. И поэтому я, выбежав на улицу, решаю cначала отыскать Бена. Несмотря на то, что я видела его лишь единожды, образ его предка крепко отпечатался у меня в мозгу. Я нахожу его там даже чаще, чем надо: вот он сидит в столовой и лениво водит вилкой по содержимому тарелки, вот он сидит на лавочке во внутреннем дворике и читает книгу, вот он смеётся, когда проходит мимо по коридору, вот под Новый год он помогает украшающим ёлку в общей гостиной девочкам прицепить звезду на самую верхушку, вот он только перешагнул порог штаба и стряхивает снежинки со своих волос, запуская в них пальцы.