— О чём?
— О доверии.
— Не думаю, что понимаю тебя.
Христоф суёт одну руку в карман брюк и вытаскивает оттуда бутылочку с жидкостью, содержимое которой переливается холодным золотом. Он протягивает её мне. Я медлю.
— Что это?
— Для твоего плеча, — Христоф кивает на вывихнутую руку. — Сустав восстановится за пару часов. И щеке тоже поможет.
Если я буду сомневаться слишком долго, Христоф что-то заподозрит. Поэтому принимаю бутылочку. Верчу её в пальцах. Жидкость в бутылочке густая, переливается медленно.
— Это нужно пить?
Христоф усмехается.
— Только, если хочешь умереть. Это мазь, Аполлинария. Не водка.
Хмыкаю, зажимаю бутылочку в кулаке.
— Спасибо, Христоф.
— Рис, — поправляет он. — Ты можешь называть меня Рисом. Так меня кличут друзья.
— Но мы не друзья.
Рис пожимает плечами.
— Пока нет, но… — замолкая, он некоторое время смотрит на что-то позади меня. — Об этом я и хотел поговорить. Об этом, о прошлом и о будущем.
Аполлинария во мне не должна понимать, к чему ведёт Рис, но я сама, как более проинформированная часть нашего дуэта, кажется, догадываюсь. И всё же притворяюсь, в очередной раз говоря словами человека абсолютно несведущего:
— Я тебя не понимаю.
Рис кивает головой, мол, так и думал. Подходит ближе, окончательно сокращая расстояние меду нами. Рост у Риса внушительный, равно как и у его племянника, с которым мне уже удалось свидеться. Удивительно, насколько сильно они похожи внешне: братья, а не дальние родственники.
Рис чуть приседает, отставляя одну ногу назад. Он делает это, чтобы мы стали на одном уровне? Похоже на то: теперь он заглядывает точно мне в глаза.
— Поверишь ли, если я скажу, что через несколько лет ты встанешь на мою сторону и окажешься чуть ли не единственной такой, когда все, даже самые близкие, отвернутся?
Я не знаю, что будет твориться между Аполлинарией и Христофом в будущем, которое пока не случилась. Но догадываюсь, насколько велики будут последствия моего решения, принятого сейчас, в настоящем.
Попав сюда, мы уже всё изменили. Больше нам нечего терять.
— Итак? — спрашивает Рис, видимо, слишком долго ожидая моего ответа.
Я киваю, доказывая, что обдумала его слова, и тихо произношу:
— Я готова тебя выслушать.
Глава 4
Пока Рис делится известными мне фактами, я позволяю себе рассредоточиться и подумать о Бронберте, располагающемся в соседней комнате. Какова вероятность, что ведьмак сможет почувствовать присутствие одного из своих экспериментов там, где его быть не должно? Эта мысль очень меня напрягает. Я сжимаю в кулаке пустой флакончик из-под принесённой им мази (которая по запаху напомнила коктейль из гуталина и бананов) и прикидываю пути отступления в том случае, если Рис вдруг потребует у меня объяснений.
Рису удаётся привлечь моё внимание только громко задав вопрос и коснувшись моей коленки. Едва ли он что-то вкладывает в этот жест, но мне его ладонь кажется мертвецки холодной даже через ткань сорочки. Я чуть отодвигаюсь от Риса, стараясь вложить в это движение как можно больше естественности, чтобы оно не походило на немой крик: «Убери от меня свои злодейские лапы!».
— Ты не выглядишь озадаченной, — произносит Рис, хмурясь. — Я рассказал тебе о том, что прибыл из будущего, а ты, кажется, совсем этим не шокирована.
— Я просто… не уверена, что до конца тебе верю, — говорю я, а сама отмечаю: нужно быть осторожной.
Я плохая актриса, а Рис, похоже, очень внимателен к окружающим. Если я не постараюсь, разгадать меня ему не составит труда.
— Согласен, — кивает Рис. — Эта новость не из тех, в которые веришь сразу. Но я клянусь тебе: всё, что я сказал — правда.
Тихий, практически умоляющий тон смущает меня. Не знаю, действительно ли ему настолько нужны моя вера и моя поддержка, или я всего лишь очередная пешка в его игре, захват которой — не больше, чем необходимая для победы часть стратегии. Тем не менее, он сейчас здесь и он вылечил моё плечо. При всей своей внутренней темноте этот парень продолжает излучать свет.
— Ты говоришь, что попал сюда благодаря помощи своего племянника… Что с ним произошло? Он сейчас в порядке?
Риса, кажется, этот вопрос ставит в тупик. Наверное, он ожидал от меня чего-то другого, нежели заботы о том, кого я не знаю.
— Сейчас — слишком однобокое понятие. В данном времени он ещё не родился, а в будущем, где я его оставил… Парень сильнее, чем пытается казаться, так что, думаю, он справится.