Чадо бунтует, и бунтует назло ему. «И чего ему не хватало?», — искренне не понимал Лунгин. На всякий случай он решил перевести разговор.
— Сергей, куда мы идем?
— Туда, — Пепел размыто кивнул вперед. — Только предпочтительней звать меня «Пеплом».
Больше вопросов не послышалось.
Через пять минут они вышли на Конюшенную площадь. Пепел свернул во двор, Лунгины не отставали. Все трое уверенно прошли мимо охранника в покосившейся будке, который лениво посмотрел вслед и продолжил читать самоучитель у-шу.
— А что здесь? — гастролерно спросил Пашка.
— Здесь — таксопарк, — ответил Пепел, — нам дальше.
Двор был проходным и абсолютно пустым. Эхо шагов ломалось об окружающие облупленные стены.
— Кажется, когда-то здесь были конюшни, — задумчиво произнес Лунгин, рассматривая мощеную кладку под ногами.
За таксопарком высилась темная труба котельной. Само здание выглядело безнадежно запущенным, однако было крепким.
— Здесь что, твой знакомый? — поинтересовался Лунгин-меньшой.
— Нет. Но попробовать можно. Я место знаю, тихое и неприметное, — неохотно объяснял Пепел. В этом дворике они с приятелями еще в пору полового взросления распивали портвейн под гитару.
Сергей несколько раз стукнул кулаком в огромную, обитую железом дверь. В окнах горел свет. Пепел постучал еще раз. Дверь отворилась. Из тускло освещенного проема на них уставился худой бледный парень лет двадцати пяти, мину открывшего дверь трудно было назвать счастливой. Небольшие глаза за узкими очками глядели подозрительно.
— Второй сменщик здесь? — тоном большого начальника спросил Пепел.
— Тебе-то что? — нахмурился парень, явно не найдя языком более удачного отшива.
Из-за спины парня выглянула роскошная брюнетка в полурастегнутой рубахе и наспех натянутых джинсах. Как ни вымучился Валерий Константинович (на три инфаркта), при виде брюнетки мысленно облизнулся. Краем глаза Сергей заметил выражение воротникового короля. За последние несколько часов Лунгин достал его, аки камень в ботинке, от этого пропало всякое желание церемониться. Молча отодвинув парня, Серега ступил в теплое, но сырое пространство. Очкарик самоуверенно зевнул:
— Я охрану позову. Видел табло у входа? Посторонним, и всё такое…
— Сколько угодно. Не забудь добавить начальнику, что тебе помешали, — Пепел кивнул на брюнетку. Итак, размышлял он, проблема имеет две занозы: подростки и близнец. Причем, песенку о маньяке заведомо допускается похоронить, маньяки по осени не сбиваются в стаи. И, особо отметим, не заточены работать так профессионально. Сергей уже жалел, что цыганское счастье столкнуло его не с маньяком. При этом — на все сто — двойник и есть похититель остальных малолеток.
— Что надо-то? — снизил обороты котельщик.
— Ночь переночевать.
Очкарик посмотрел тоскливо. Видно было, что ему, в принципе, все по фиг.
— Ну, вы даете, мальчики, — кокетливо завозмущалась брюнетка, — вломились сюда, можно сказать, грубо и насильственно…
После этих слов Лунгин уже не сводил с нее глаз.
Невероятно высокие потолки, коричневые котлы, наросты лестниц в два этажа, каменный кривой пол, разводные ключи под ногами, какого-то зеленого отлива кошка — одним словом, индустриальный пейзаж. Пашка, еле отогревшийся после прогулок в одной продуваемой футболке, нацелился на топчан. Из разорванной коричневой кожи внятно и убаюкивающе торчали клочья желтой ваты.
— Ну вот, — пропыхтел Валерий Константинович, — наконец-то… — он запнулся, сначала хотел сказать «всё кончилось», но поправился, — наконец-то передышка.
— Хотелось бы верить, — мрачно процедил Пепел.
— А что, вы думаете, всё еще впереди? — наивно поинтересовался Лунгин, продолжая пялиться «на присутствующих здесь дам». Ожогов с омерзением отметил: что бы он ни сказал, Лунгин заранее согласен с его мнением.
— Возможно, — бросил Пепел, показывая, что разговор закончен. «Нет, видимо, наш Лунгин не козел, просто козлит. Но козлит несносно», — подумал он. Только наивный мог предполагать, что наступила минута отдыха — Пепел сомневался. И уже в голове смаковал версию, что сыр-бор разгорелся не из-за младшего, а из-за старшего Лунгина. Надо бы поспрошать с пристрастием, какие у того капиталы?
На рыжем деревянном столе красовался ополовиненный пластиковый баллон с пивом. Решив выдерживать роль, Пепел взял балдометр, отвинтил крышку и прильнул к горлышку, на правах главного оставив на донышке.
— Скотина, — констатировал сменщик, впрочем, с уважением.
Лунгин меж тем не терял времени.
— Валера, — галантно назвался он, подойдя к брюнетке, торопливо подхватил ее ручку и демонстративно поцеловал. Увы, в этом бегемоте откуда-то внезапно появилась галантность.
Парень искоса наблюдал романтическую сцену, ирония во взгляде отсутствовала. Сергей мысленно взвыл: ну что не хватает этому уроду Лунгину?! А Валерий Константинович принялся грузить девушку какими-то мудреными рассказами об огранке бриллиантов. Та слушала, явно скучая, но, наверное, боялась разозлить незнакомых мужиков, ввалившихся среди ночи. Ясно же, бандюки. И ребенка не постесняются. Пепел хмыкнул — а вдруг Валерий свет Константинович реально шарит в брюликах? Не из-за этого ли такая шикарная облава?
— Слушай, Павка, — обратился Сергей, — я понимаю, ты отцу подгадить, научить его жить мечтаешь. Чтобы понял, какой ты на самом деле хороший и как без тебя плохо. Но ты мне одно скажи — при чем здесь Димыч?
— Ты и про Димыча знаешь? — ничуть не удивившись, уточнил Паша.
Пепел кивнул.
— Тоже мне, наука… Ты неужели не врубился, что его запишут в похитители? Или… Не его, а того, кто на него похож?
— Понимал, — ответил Пашка, явно на первую часть фразы, — я этого и добивался. Этот Димыч, чмо с ушами, мне поднасрал, и не кисло. Случилось так, что я бабла скопил. На мечту, понимаешь ли, — Пашка посмотрел в потолок, — я хочу поехать на «Формулу-1». Десять, нет, двадцать лет жизни бы отдал, чтобы в болиде посидеть. Ну, на это куда большие деньги нужны. Так дай, думаю, в кокпит не сяду, пусть хоть гонку своими глазами посмотрю. Где-нибудь близко, в Венгрии. Полтора года капусту копил! Все карманные деньги откладывал, на бездники просил дарить налик! Скопил. Ну, думаю, лафа. А дальше? С кем ехать? Мне ведь восемнадцати нет. Меня либо с предками, либо по доверенности от них. Ну, доверенность можно подделать, это не труд. А где взрослый-то?
— Ну и?.. — усмехнулся Пепел, — нашел барана, который за свои кровные тебя повезет?
Пашка надулся.
— Я на двоих скопил! Вот как! И предложил Димычу. За мой счет за бугор мотаться, прикинь?! Ну, когда еще такая маза будет!? А он, козел бородатый, отказался! Скотина!
Сергею аж скулы сводило от затуманивших череп загадок. Ладно, подозрения о бриллиантовом дыме оставим до удобного момента, отцедим прежние догадки. Зачем похищать подростков «не маньякам»? Для натуральных маньяков за башли? Или для отвода глаз? Угнали дюжину малолеток, прописали в ментуре фоторобот Пепла, а потом сделают свое гнусное дело с бриллиантовым Валерием Константиновичем, и все стрелки на Ожогова? Вариант? Вариант!
— Почему?
— А потому, — Пашка озверел, — что ему свою бабу оставлять не хотелось! Потому что она ему изменит.
— Но сейчас-то он уехал. — Сергей определился, что перед ним не седьмая инкарнация Будды, а детский сад.
— Так ее с собой взял!
— Ладно, уймись. Операция прошла успешно.
— Кстати, Пепел, — перевел тему ребеночек, — ты деньжат не подкинешь?
— Не подкину.
— Ну и фиг с твоим карманом, сам достану.
— Знаете, гости дорогие, — крайне недружелюбно начал, наконец, очкарик, — шли бы вы баиньки… Время позднее.
— Отчего же, время как раз детское, — расплылся в блудливой улыбке Лунгин, — Паша, иди ложись. А мы тут еще посидим. — Он обернулся в сторону Пепла и стал что-то изображать, отчаянно вращая глазами. — Вы тоже, — сказал он сменщику, — устали — пожалуйста, отдохните. Вот только можно у вас украсть вашу девушку на время? Она ведь не против, правда?