Следующие полтора часа приподняли Пепла ровно в 18 раз. Теперь можно было садиться за карты.
Пацаненок лет тринадцати, в настоящих адидасовских кроссовках, фирмовых джинсах и ярко-красной футболке «Феррари» (осень — пофиг), бодро шагал по гулкому двору-колодцу одного из домов на улице Декабристов. Впрочем, бодрился он только с виду. Двор размером с комнату в сталинском доме считался штаб-квартирой местной малолетней шпаны. Ночевали сии гардемарины по чердакам и подвалам, брезговали мойкой машин и разноской газет, предпочитая старое верное карманничество — благо, до Апрашки, вотчины мелкого питерского криминала, рукой подать.
Дворовый авторитет, шестнадцатилетний Болт, и его ближайший сподручник Нарк мгновенно засекли нарисовавшегося на их территории модно упакованного, явно привычного к хорошей жизни малолетку. Да и сам он шхериться не торопился. В этот ранний вечер вся компания уже вернулась с работы (Алёнке на службу было рановато — единственная затесавшаяся среди них девица, Алёна, щуплая блондинка четырнадцати лет, занималась известным промыслом на Московском вокзале) и тусовалась во дворе. Взгляды команды остановились на дорогих кроссах, перешли на джинсы, и добрались, наконец, до менее интересного — блондинистой головы, с зелеными, наглыми, уверенными глазами. А во двор даже жители самого дома выходить опасались…
Наметанным глазом «гость», и сам не из простых, определил главного. Тут же профессионально потушил взгляд, что было отмечено всеми присутствующими, подошел к художественно расписанной матом скамейке, и, честно и преданно, но с достоинством глядя в глаза Болту, попросил:
— Можно у вас здесь перекантоваться недельку?
Болт передал в сторону ополовиненный полуторалитровый пластик «Степана Разина»,[1] затянулся сигаретой:
— А что за фигня?
— Да вот, приходится тихориться.
— От кого, спрашиваю?
— Ясен пень, от шнурков, — вздохнул гость, стараясь не замечать грязные патлы потенциального вождя. Да и от лидерской футболки «Гражданская оборона» шмонило за версту рыбьим жиром.
— А… — протянул Болт, — ну хорошо, допустим, мы тебя пока присоседим. А что с этого будем иметь? У нас тут каждый при деле. Все в общий котел несут. А с тобой, глядишь, не поимеешь, а потеряешь… — Болт красиво выпустил колечко дыма.
Малой справа глотнул пиво, и оно смачно булькнуло в пластиковом плену. Нарк вынул баклагу из руки державшего и тоже приложился. На окружающих рожах проступила неприязнь, Болт презрительно хмыкнул, в который раз оценивая прикид пацана. Остальные в разговор пока не вмешивались. Болт — главный, извольте соблюдать субординацию. Пацан и не собирался протестовать.
— Ну да, да… Всё верно. Но есть одна бодяга…
— Что за бодяга?
— Предки у меня — психи… Матуха из дому выгнала, хряй, говорит, отсюда, чтоб не видела тебя больше. Ну, я что? Меня уламывать не надо. Взял и умотал. Заодно хоть видеть их не буду…
— Ну, а лаве причем? — поторопил Болт и вернул пиво в руку. Пластиковая тара теперь одновременно выглядела как скипетр и держава.
— Да психи — предки — говорю же! Сами подальше послали — думают, вернусь скоро, чистый, исправленный и с одними пятерками в дневнике. А я вот недельку проваландаюсь, другую… И — медведя вам лысого, не возвращаюсь! Ну, зато, когда изведутся в волю, во всероссийский розыск подадут, тут-то я их и порадую. Ну, батя от щедрости баблом осыплет.
Малой справа чиркнул сквозь зубы плевок рядом с кроссами новичка, это было похоже на предупредительный выстрел в воздух. За ближайшим окном во всю горланил телевизор, какое-то ток-шоу. По двору к мусорным бакам, подозрительно озираясь на компашку, прошаркала патлатая старуха, вытряхнула ведро, из-под ее шлепанцев шугнулась помойная кошка. Нарк запустил в зверя щебениной и промазал всего треть метра. Болт красиво выдохнул следующее кольцо дыма.
— Дебил, — пожал плечами Болт, понимавший, что пацан не гонит — семья и впрямь на бабле, видно и по прикиду, и по манере, — лучше бы наплел, что тебя похитили. По ящику об этом трындят с утра до вечера, вот ты бы и сканал под шухер. И капусты под шумок состриг. Фуру…
— И, правда! — обрадовался новенький, — что-то я уже не рублю ни фига… Точно, надо поизводить их неделю, а потом — звонок: берите вашего сыночка с потрохами, только кейс с бакинскими — туда-то, тогда-то! Йес! — новенький сделал жест кулаком, будто качает гирю.
— Ну, тогда вот что я насчет тебя решил, — Болт хлебнул пива и пустил пластик дальше по кругу, притушил сигарету, — оставайся пока у нас. Требовать по ходу многого не станем. На рынок не потащим — не самоубийцы, все дело завалишь.
На этих словах гость расслабленно улыбнулся.
— Но… — продолжил Болт после паузы, — всё записывается тебе в долг. А долг надо будет вернуть, когда папу разведешь. Наши гарантии — предупреждаю, чтобы ты сразу понял — если вздумаешь натянуть и на бабло опрокинуть, ставим твоего батю в известность. Всё понятно?
Новичок согласно кивнул. Малой справа чвыркнул сквозь зубы подальше от кроссовок гостя, и это выглядело, как отбой воздушной тревоги.
— Ну, вот, — подобрел Болт, — так что встречайте новенького.
— Эй, новенький, — кокетливо позвала Алёнка, — садись рядом, что ли. А что это у тебя за маечка такая симпотная?
— Это — с «Феррари», я из фанатов, — многозначительно объяснил пацан, тут же раздувшись, как индюк, — настоящая, батя из Италии привез. За примерное поведение… Эх, вот поехать бы на гонку! — замечтался папин сын, — вытяну бабла из папаши, может, и получится. — Пузырь пива дорисовал круг и очутился под носом новенького. Тот принял пластик в руку, не рискнул брезгливо протереть многократно обслюнявленное горлышко хотя бы ладонью и выплеснул теплые остатки в горло.
— Э-э-э, — засмеялся Болт, — да ты, дитятко, с жиру бесишься! Какой у нас, в кои-то веки, денежный мешок завелся!
— Слышь, мешок, звать-то тебя как? — спросила Аленка.
— О! — обрадовался Нарк, — имени не надо. Замётано. Мешком будет.
Новоиспеченный Мешок уселся рядом с Аленкой, которой он сразу понравился, и закурил.
— Здравствуйте, — с приклеенной улыбкой поприветствовала Пепла девушка в абрикосом костюме. На груди беджик, где крупно: «Казино „Пьер“» и мелко имя плюс фамилия.
— Карты в какую степь у вас? — вяло полюбопытствовал Пепел. В этом заведении он мелькал впервые: по старой примете игрока, который свято верит, что первое посещение — самое хлебное. Суеверен Пепел не был, но традиции чтил. Особенно, когда в карманах почти ветер.
— Второй этаж, пожалуйста, — прощебетала девушка.
Пройдя череду игровых автоматов, зарегистрировавшись и молча улыбнувшись на просьбу сдать оружие в камеру хранения «если оно у вас есть», у лестницы Пепел чуть не сшиб мужика с клюшкой, который, непонятно с какого ляду, замахнулся своим спортивным снарядом. Многолетняя привычка сработала, как часы, Пепел подобрался, сжал кулаки… Мужик продолжал бычиться с поднятой клюшкой и бессмысленной ухмылкой на красной пропитой харе. «Значит, пока я путешествовал, гипсовые куклы не вышли из моды. Ну, здравствуй, Санкт-Петербург», — Пепел стал подниматься по лестнице, но мутноватый осадок дурных предчувствий всколыхнулся где-то в затылке.
Налево — ресторан и бар, снующие официантки, к стойке подошла и приклеилась беременная дамочка — наплевать ей, что ли, на статистику рождения гидроцефалов? Слева — бильярд, рулетка, чуть дальше — карточный стол. «Эх, сейчас бы засесть в кабаке, и чтоб титястая цыпочка принесла шмат дымящегося мяса, политого желтоватым чесночным соусом, а на гарнир — кус картофельной запеканки с луком и грибами». Деньги были нужны уже сегодня, сейчас, срочно, имеющиеся — $1800 — реальными деньгами назвать трудно. «Срублю бабла — и в кабак», — решил Пепел. Будто забыл о том, что шкуру заранее не делят…