Внимание же Нины было привлечено к двери, спиной к которой она стояла – из этой двери она и выглядывала утром, когда оказалась в подвале «Книжного ковчега».
Поэтому, прервав приказчика, она произнесла:
– Вы заметили, что особа я эксцентричная, поэтому не взыщите, милейший, если задам вам странный вопрос. У вас в лавке имеется дверь?
Приказчик, вытаращившись на нее, медленно облизал губы языком и переспросил:
– Мадам изволит шутить? У нас тут много дверей!
Мягко улыбнувшись, Нина произнесла:
– О, это, несомненно, так, но я веду речь об… об особой двери. Вы ведь понимаете, о чем я?
Судя по выпученному, явно не наигранному взору приказчика, он не понимал, о чем она вела речь.
Тогда Нина решила, что пора идти ва-банк.
– Дверь, скажем, темно-синяя, деревянная, с ручкой в виде разинутой пасти льва. Возможно, запрятанная за одной из книжных полок. Или, не исключено, в вашем подвале, хотя я ее там не нашла…
Приказчик, глядя на нее как на привидение, прошептал:
– Мадам была в нашем подвале?
Звякнул колокольчик, в книжную лавку вошел новый посетитель.
– Лучше ответьте на мой вопрос, милейший. Есть ли у вас такая дверь или нет?
Приказчик, мотнув головой, решительно заявил:
– Мадам, точно так, как у нас нет «Смерти Ивана Ильича» пера графа Толстого или произведений господина поляка, чьей фамилии я, увы, не запомнил, нет у нас и двери, о которой вы ведете речь. Но позвольте узнать, мадам, отчего вы спрашиваете? И почему вы уверены, что эта дверь должна у нас иметься? И вообще, куда ведет эта самая дверь?
Вопрос, что называется, на миллион!
– Точно нет? – спросила упавшим голосом Нина, которая не сомневалась, что приказчик ее не обманывает. А ведь все было так стройно и так логично: «Книжный ковчег» имелся и там, и здесь. Вернее, и здесь, и там. В мире романа и в реальном мире.
Хотя кто может утверждать, что этот мир менее реален, чем тот, который она привыкла считать реальным?
– Милейший, я же сказала, что дама я эксцентричная, поэтому буду крайне признательна, если вы дадите мне честный ответ.
Приказчик несколько обиженно заметил:
– Мадам, я всегда честен с нашими высокочтимыми посетителями! И никакой такой темно-синей двери с ручкой в виде пасти льва у нас нет!
Раздалось нетерпеливое покашливание – новый посетитель явно намекал, что ему тоже требуется помощь приказчика.
– Ну, не исключено, что дверь и не темно-синяя, а какого-то иного цвета. И что она с другой ручкой или вовсе без таковой. Ах, и у нее нет замочной скважины, это важно! И речь идет не о двери вообще, а об этой двери. Ну, вы ведь меня понимаете, не так ли?
Последняя, отчаянная попытка воззвать к его совести и жалости.
– Мадам, у всех наших дверей имеются замочные скважины! – заявил явно сбитый с толку приказчик. – Дверей у нас много, сколько именно, сказать затрудняюсь, помещение у нас большое, однако все двери как двери. И никакой этой двери у нас нет. Тем паче, мадам, что я просто не понимаю, чем обычная дверь отличается от этой двери. Могу ли я сделать для вас что-то еще?
Просить несчастного субъекта переместить ее в реальный мир XXI века Нина не стала: он и так был весьма сбит с толку их беседой.
Результат был отрицательный, что плохо. Конечно, приказчик мог элементарно не знать, где находится эта дверь, однако если он был подобием Георгия Георгиевича, то наверняка должен быть в курсе.
Потому что Нина поняла: старый библиограф был великолепно проинформирован о наличии у него за книжной полкой двери. И – в этом Нина тоже не сомневалась – регулярно ею пользовался.
Теперь ей становилось ясно, на какую роль он ее готовил. Своей помощницы. Или, если принять на веру его слова о скорой пенсии, своей преемницы!
Но если это так, то этот приказчик должен быть местным подобием Георгия Георгиевича и быть в курсе двери – но он не был!
И что ей теперь делать?
Девушка, которую приказчик оставил наедине с грустными мыслями, вынула сразу несколько книг с полки и заглянула в образовавшийся проем. Нет ли там тайного рычажка?
Не было.
Но девушка, не теряя надежды, стала осторожно снимать и прочие книги, простукивая заднюю стенку. Хорошо, что приказчик был занят новым посетителем: высоким, облаченным во все черное, с глухо поднятым, несмотря на жаркую погоду, воротником и зачесанными назад черными же волосами молодым человеком с бледным, каким-то нервным лицом и острым носом.