После долгих и тщательных поисков нащупать скважину всё-таки удалось. Жаль никаких плодов это не принесло, как и само открытие двери. Есть и будет. И каморка тут же забылась.
Вязкое время полнилось приторной скукой. В конечном итоге, место нашлось и роману, и сну, и сожалениям о пропущенных уроках. Ведь, как не посмотри, всё лучше зря потраченного времени. Очнувшись ближе к вечеру, Эстер так и не обнаружила тётушки. Часы отмерили шесть с половиной вечера; на улице начинало смеркаться, тусклый свет фонарных столбов отражался в окнах, разливаясь вниз по улице, меж домов и ставень. Тугой вечерний воздух пахну́л речной водой, врываясь в комнату, струился и растекался, обволакивал и распадался. Всё затихло. Но сквозь общую умиротворенную картину, явно проступала... музыка.
... Да-да, музыка!...
Знакомая. Она звучала со стороны храма, явно и чётко, громко и звонко. Танцевальная. Под такую отплясывали на ярмарках. Столичное её звучание, конечно, во многом тоньше, лишённое той простоты и заурядности, но вовсе не чуждое слуху. Манящая. И Эстер не могла ей сопротивляться.
В прохладе весеннего вечера был свой особый шарм. Она развеивала всякую задумчивость и сомнения, вместе с холодом преподносила бодрость, вместо грусти - предчувствие веселья.
...Тётушка обещалась прийти поздно... Да-да, Эстер точно успеет вернуться раньше неё. Она всего лишь краем глаза глянет, что же происходит на площади, и тут же вернётся...
Городские улицы летели. Слава Всевышнему, пустые, и никто не мог видеть этой нелепой спешки. Усиливался свет и музыка, нарастал и темп шага, заплетался подол юбки, милостиво ослабился корсет, давая выход тяжёлому воздуху.
Площадь всплыла перед глазами ярким, словно в свете дня, пятном. Огромная толпа, столь пестрая, что рябило в глазах, стекалась к тыльной части городской библиотеки, к самому берегу одного из притоков Медаллы - Эри́йсу, разделявшему Мидорию и Ариэйтес. Там, у самой воды, на свежей траве, скрытой деревянным настилом, была разбита импровизированная танцевальная площадка. Виднелись несколько музыкальных трупп (каждая вторила другой), светили жёлтыми огнями ярмарочные ларьки, склонилось над землёй сумрачное небо.
... И чувствовалось в нём осуждение всего земного...
Пять унций за маску из мелких цветных перьев. Эстер старательно обыскивала карманы, с радостью обнаружила несколько монет.
Гомон.
Пришедшие разбивались на пары, выстраивались стройной чередой вдоль изгиба набережной. То была кадриль - любимый матушкин танец. И будь это что-то другое, Эстер усомнилась участвовать ли вообще.
Долговязый, чуть сутуловатый юноша робко пригласил её на танец; недолго думая согласилась, протянула ему руку, одновременно подтягивая перчатку по самый локоть. Пара, расположившаяся напротив - жители Ариэйтеса. Девушка изящна и миниатюрна, в лёгком, местами полупрозрачном платье с полностью голыми руками, без перчаток и рукавов. Вместо них тонкие, но пышные отрезы алой ткани, так и трепещущей на ветру. Среди роскошной копны каштановых волос, еле заметные, поступали вогнутые ребристые рога; лицо же частично скрывала маска, буквально оплетающая, тонкий острый нос, контур глаз и бровей, чуть касалась напудренных щёк. Девушка крепко сжимала руку своего спутника.
... В чьих жилах явно текла аристократическая кровь...
Рослый, с широко расправленными плечами и невольно склонённой набок головой, он то ли в задумчивости, то ли в усталости, с отрешенным видом взирал куда-то через толпу. Глаза тут же резанула асимметрия: правый рог тяжёлый, прорастающий от основания уха, второй же, срезанный чуть ли не по самый корень.
Судорожно сглотнула.
Музыка заставила сердце встрепенуться и забиться в такт движениям.
- Я Эстер, - присаживаясь в мягком реверансе, она поспешно представилась.
- Дариан, - партнёр отзывался шёпотом, протянул руку, притягивая девушку к себе.
И вновь пары замерли друг напротив друга. На счёт кавалеры подступаются к напротив стоящим дамам, так и Дариан, подошёл к незнакомке, беря её под руку. Та двигалась плавно, буквально-таки плыла, легко переступая с пятки на носок.
Расступились.
Теперь очередь Эстер. Она медленно отвела взгляд от земли, искоса наблюдая за незнакомцем, который с надменностью в лице мерил землю шагами по направлению к ней.
... Раз-два-три... Раз...
Корсет врезался в рёбра с новой силой, стоило его рукам, опустится на талию. Его голова по-прежнему произвольно склонилась набок, холод ладоней проступал даже сквозь перчатки, в воздухе тут же завис резкий запах жженой плоти.