Поспешно оборвав рассказ, Равен будто опомнился, вернулся к насущному.
- Надо поторопиться. Если в ближайшие часы мы не окажемся в Мидорианской доле, то так и останемся здесь отрезанные не только от центра, но и от всего города.
Но толпа даже и не думала рассеиваться, новым потоком охладила пустынную набережную; конец её виднелся где-то вдали, у границ площади, недосягаемый и отнюдь не реалистичный.
- Можно попробовать вернуться таким же способом, каким я умудрился пробраться сюда - по ограждению.
- Похоже, кто-то уже позаимствовал твою идею, - Равен кивнул в сторону мальчишек, шнырявших по каменному возвышению густыми сворами.
- Значит, обойдем. - Витней тут же нашёлся.
- Не выйдет. Этот мост - единственное, что связывает долю Ариэйтеса с городом. Эрийс отсекает её от Иллиды.
- И что же тогда делать? Снова ждать? - произнёс удрученно, с недовольством.
- Я бы предложил перейти реку вброд. Тут неподалёку она мельчает, но в середине всё равно придётся немного проплыть. А для меня вода, - Равен нервно улыбнулся, - стихия премерзотная.
__________________
Кровь затекала под самое веко.
Сознание покинуло тело ненадолго, вернувшись с ощущением подъёма и суеты. Грудная клетка изнывала от боли и тяжести, возлежавшей на ней ноши, живот впал, то и дело вздувался вместе с короткими и рваными вздохами, тут же сталкивался с преградой.
Труп Ванессы малость осел. Её волосы липли к лицу Эстер, скрываемому тонкой, но на удивление прочной пеленой чего-то вязкого.
Смута не желала рассеиваться, плутала в голове, меж мыслей, проникая в глазницы и помрачая и без того неразборчивую картину мира.
Невыносимый смрад заставил захватчиков по одному выносить тела погибших на задворки Тэлума к развалинам священных могил. И когда Ванесса вспорхнула в чьи-то руки, высвобождая из-под себя еле способную дышать Эстер, та вдруг осознала себя мёртвой, вопреки бьющемуся сердцу; не способной пошевелиться, вопреки трясущимся пальцам; слепой, пусть и резал глаза солнечный свет. Когда же её саму подняли с каменных плит, и купол храма яснее проглянул сквозь слипшиеся ресницы, всё её существо окатило чувство глубинной свободы и беспривязанности духа. Будто её тело вот-вот воспарит к тем пышным облакам у потолка, к туманным духам и нимфам, раскинувшим свои белоснежные крылья на весь пологий, тщательно выписанный небосклон.
... Её действительно приняли за мёртвую. И это оказалось как нельзя кстати...
Песчаная земля облепила кожу, пылью забилась в волосы и ноздри. Будучи грубо брошенной, Эстер еле сдержала крик боли, чувствуя, как кровь мгновенно хлынула к спине и затылку. Перед глазами мелькнули пятки уходящих воинов, каблуки их запыленных сапог, штыки опущенных ружей.
Исчезли.
Она лежала с минуту, прежде чем подняться на всё ещё дрожащие ноги. Торопливо огляделась, убеждаясь в безлюдности, а соответственно безопасности угодий храма. С брезгливостью и ужасом осмотрела саму себя. Грязью заплыли не только алые одежды, но и алебастрово-белая кожа. Кровь оставила свой, до слёз горестный отпечаток, который, сколько Эстер ни старалась стереть, следил вновь и вновь.
Подняться на ноги получилось лишь со второй попытки. Шаги выходили неравномерные, нога то и дело выбивалась из порванной туфли, черпая грязь. Воспитанницы лежали в рядок, сверкая синей кожей и стеклянными широко распахнутыми глазами. Тело Ванессы податливое и обжигающе холодное. Эстер склонилась над ним, обвив руками, и всё вглядывалась в затуманенные черты, помутненные запекшейся кровью и зияющей пробоиной в широком лбу. Недолго думая, оторвала кусок от ещё целого подола своего платья, бережно, нежными движениями принялась очищать тонкую, походящую на бумагу кожу.
- Мы выберемся отсюда, - руки тряслись от необъяснимого волнения, пальцы очерчивали щёки, линию бровей и носа, - я тебе обещаю. Обещаю.
Эстер снова встала на ноги, на этот раз куда более устойчиво и твёрдо. Упорством и немыслимыми усилиями ей удалось взвалить безвольное тело Ванессы на спину, сделать несколько шарпающих шагов, после чего собственные ноги отказались подчиняться. Со всхлипами она опустилась на колени, утирая грязными рукавами проступившие слёзы. Чувство отчаяния и боли накрыло с головой, притупив прочие ощущения и мысли, оставив ясным блеском перед глазами лишь небесно-чистую гладь речной воды и сверкающее средь неё солнце.