Проклюнулся запах свежей стряпни. Треск болгарского перца, туман пшеничной муки, вьющей в воздухе свои замысловатые сети; сбивчивый аромат лавандовых и мятных листьев, средь которых настойчиво пробивалось зловонье оленины. Витнею краем глаза удалось видеть, как умертвлённое тело годовалого оленя занесли в кухню с заднего двора. Как разделывали его на деревянном столе посреди общей суеты. Правда, заметив лишнее лицо, юношу тут же выставили за дверь, велев более не соваться.
- Как же так? - он обратился к Эстер. - Местные леса живностью не славятся. Оленей здесь давно нет; всех перебили.
- Хм... Кто знает... - она задумчиво пожала плечами. - У меня на родине есть оленину не принято. Так или иначе, олень - это, прежде всего служебное животное. Южане же не против полакомиться диковинным мясом. Помнится, к нам приезжал один столичный господин, кажись, из Лазумии. Приехал он не без цели. Мне тогда было лет восемь. Не больше. Жили мы с матерью в старом отцовском доме, месте, крайне заброшенном и до несуразности огромном. Часть дома, что простаивала с самого моего рождения, мы сдавали приезжим. Весьма ожидаемо, что южанин остановился у нас. Вспоминается с трудом, но их было человек, эдак, двадцать. Всё купцы из Лазумийской Торговой Гильдии, закадычные друзья, приехавшие к нам отдохнуть и поохотиться. Конечно, главной их целью были олени. И тут важно отметить. - Эстер стремительно менялась прямо на глазах; потухла и помрачнела. - У нас нет и не будет закона, запрещающего охоту на них. Есть только негласная условности среди местных жителей; привычка, ставшая обязательством... Ты бы видел, сколько их было... С десяток. Даже больше. И все годовалые детёныши... Знаешь... - она сбилась. - Я вот что думаю. Такое часто бывает, богатые господа разводят в своих угодьях привезенных животных.
Витней покачал головой.
- В столичных городах такое редкость.
- Или закупаются в Лазумии.
... Эта версия выглядела более достоверной...
Лазумия - последняя страна, вошедшая в тройственный союз. Будучи соединенными городами, некогда входящими в состав Южной Империи, на последних этапах войны она оказалась в числе захваченных Мидорией земель. Спустя двадцать лет Лазумия добилась независимости, стала широко известной как одна из крупнейших торговых стран.
Когда часы пробили полдень, а за окном отчётливо раздался стук копыт и протяжный скрип колёс, слуги (все до единого) высыпали на наружу, выстроились стройным коридором вдоль декорированной тропы. Эстер и Витней невольно потянулись за общей толпой, прибились к Аделине и прочим содержательницам.
Закрытая карета в бордовой обивке остановилась резко и на редкость точно. Дорожная пыль взмыла в воздух плотным столбом, окутав колеса и завешенное окошечко дверцы, та с хрустом распахнулась, открывая вид на глубинную темень дормеза. С глухим звоном каблуков, сбрасывая с плеч тяжёлую накидку, к присутствующим спустился некто.
... Видимо, владелец дома...
Поначалу, это был всего лишь малоразличимый мужской силуэт; уже позже проступили детали. И Эстер с трепетом узнала Даймонда.
... Да-да! И осечки быть не могло!..
Необходимо было отменить, что спор в книжной лавке наложил свой отпечаток. Северянка не могла не испытывать той толики неприязни, которая то и дело перебивалась уважением к сией персоне. Эстер буквально-таки выдавливала его из пальца всеми силами своей женской солидарной натуры. Итог выходил странный. Во многом двойственный и непонятный самой себе. И всё же это был во многом иной человек, нежели устоявшийся в памяти образ. Даже внешне он представал ярче и могущественнее.
Темно-бордовый фрак безупречного кроя с серебряными пуговицами; белоснежные брюки с черными полосами лампасов по всей длине и декоративными заклепками поверх ткани; идеальной чистоты ботинки с на редкость яркими алыми шнурками. Даймонд сильнее распахнул дверь, кого-то ожидая. Волосы его в свете солнца отдавали пепельным цветом, при этом тон кожи казался до невероятности равномерным, матовым. Единственный рог пестрил золотыми отсветами, добавлял роста и стройности и без того совершенной фигуре.
Некто, остающийся внутри кареты, явно медлил. И все застыли в ожидании.
Сначала из-за двери проглянула миниатюрная ножка в тряпичной туфельке; на ощупь нашла ступеньку. За ней такая же маленькая ручка, чьи иглы-пальчики тотчас оплели ладонь Даймонда. Тяжким грузом опустились на землю атласные складки, меж которых жемчужным цветом блеснула обнажённая кожа ног. И в кромешную тишину впорхнула она!
Ростом не выше пяти футов. В разы изящнее любой богини, красоту коих воспевали и в поэтических строках, и в белокаменных скульптурах. Лёгкое платье в традициях Ариэйтеса из полупрозрачной пурпурной ткани, шитое серебряными нитями. Русые волосы, частично собранные в прическу, струились по плечам равномерными локонами, спускались по спине, распадались плотным покрывалом. Лицо незнакомки скрывала длинная вуаль вплоть до самого подбородка, так что каждая его черточка оставалась невидимой.