... И Франческа утешала себя этой мыслью...
- Подайте мне воды, - она стянула с плеч плащ, небрежно бросила его на кровать.
Стоящий у двери охранник, рослый кучерявый юноша, не шелохнулся, устало прикрыл глаза.
- Вы оглохли? Я сказала - воды!
Он испепелил её недовольным взглядом.
- Не в моих обязанностях, мисс, - звучало сухо, чётко и грубо.
- Тогда, будьте добры, оставьте меня! Я более не нуждаюсь в Вашей компании!
- Мне приказано было сопровождать Вас и находиться рядом с Вами круглосуточно, - с прежним холодом и безразличием.
Франческа недоверчиво захлопала глазами, процедила:
- Сущая глупость!
- Даже если и так, мисс.
С минуту она молча взирала на него, неуверенно пробормотала:
- Вы не из этих мест?
- С чего Вы взяли?
- Это "мисс"... - протянула с лёгким шипением. - У нас так не принято обращаться. Просто Франческа. Вот и всё. А Вы?
Она замерла в ожидании, но реакции не последовало. Охранник словно язык проглотил; мерно моргал, даже не глядя на неё.
- Эй! Мне по слову из Вас вытягивать?! Или изволите сами говорить?! - раздражение вскипало, обжигая тело изнутри.
- Я не обязан говорить с Вами. И иду на уступки. - Зелёные глаза сверкнули из-под теней длинных ресниц, тут же потухли.
- Не обязаны?! Ваша дерзость непростительна! А Ваше поведение в присутствии женщины..!
- Вы не женщина.
Франческа осеклась.
- Что Вы сказали?!
- Здесь Вы не женщина. Здесь Вы в качестве заключённого. И правительство смиловалось над Вами, выделив эти апартаменты на момент принятия решения по Вашему делу. И я Вам не компания. Отнюдь! Ну, уж если, недовольны Вы чем-то, то... - утомленность так и не спала с его лица. - Обращайтесь к моему начальству или напрямую в суд. Мне Ваши упрёки ни к чему.
- И всё же? Ваше имя?
Он тяжело вздохнул, встряхнув рыжей шевелюрой.
- Ну? Мне же надо как-то к Вам обращаться. - Она продолжала настаивать.
- Даниэль Оден, - произнес с явным одолжением.
- Даниэль, значит... Хм... Вот скажите мне, к чему такие широкие "жесты"? Я обезоружена, неагрессивна и... можно сказать... невиновна и чиста перед законом. Плюс к тому, мне некуда податься. И всё же ко мне приставляют охрану. Не странно ли это?
- Не мне судить о странности распоряжений.
- Неужели? - она наигранно рассмеялась. - А кому же?! Впрочем, не столь важно. Куда важнее, что не неси я опасности, так опасность угрожает мне. Верно?! От кого Вы оберегаете меня, Даниэль? - уставилась на него в оба глаза, силясь поймать хотя бы толику эмоции.
- И Вы действительно ждёте, что я скажу?
- Нет. Ничуть. Мне и без того ясно. - Потянулась, слыша, как хрустят кости. - Я здесь не для суда и не для правосудия. Виновна или нет, здесь дело даже не в моих грехах. Все мы до единого затаились в ожидании куда более крупной жертвы. Кто я в этой игре? Моя роль очевидна. Шантаж дело не хитрое, и я в нем не больше, чем приманка. Но... Что если мышь видит во мне не сыр, а мышеловку?
__________
- Вы веруете?
Франческа хмуро взирала на величественное здание храма, а тот, будто в ответ, склонив свои стены, глядел на неё. Даниэль держался чуть позади; вполне ясно расслышал вопрос.
- Верую, - порой его краткость поражала.
- Лжёте. - Она торжествующе улыбнулась. - Я заметила... Вы не насмехаетесь надо мною, не ставите ниже себя при первой же возможности, не унижаете и не злословите. Людям Вашей веры совсем несвойственна терпимость к таким, как я.
- Даже если и так, - проговорил с неохотой, - из каждого правила есть исключения.
- Даже если оно железно?
- Даже так.
- Что ж... - она вспорхнула вверх по ступеням, - Вы ведь составите мне компанию? Ах черт, простите... Совсем забыла, что Вы здесь не для того. Тогда... - поджала губу, подбирая подходящие слова. - Сопроводите меня?
- Разумеется, - впервые в лице Даниэля скользнула улыбка. Пусть и колкая.
Лазумийский храм во многом уступал Тэлуму. Но Франческа не ценила роскошь. Уничтожив достояние миллиона душ, она чувствовала себя на удивление легко и бесстрастно. Даже мысли о собственном благополучии короткими минутами освобождали отягощенный разум, уступая место размышлениям о насущном. Без цели потерялись всякие ориентиры, жарким пламенем потух смысл жизни. То был пик, вершина, достигнутая одним большим рывком; глоток свежего воздуха, вмиг захлестнувший легкие. И жизни дальше просто не существовало.