Это состояние озаренной интуиции мгновенно прошло, как только Лукаса выплюнуло из чудовищных внутренних измерений и он упал, тяжело свалившись на жесткую землю. Запахи крови, пота и дыма — вонь битвы — ударили в ноздри. Все вокруг было черно.
Он осознал, что виновны в темноте закрытые глаза, и медленно открыл их, хотя и не знал, хочет ли видеть место, где очутился.
Вернувшееся зрение лишь укрепило эту мысль, стоило Лукасу разглядеть стоящих над ним гигантов в синем. Их броню окаймляет золото, шлемы-маски богато украшены, с позолоченными боковинами и высокими гребнями. Воины Рубрики — а он хорошо знал их со времен битвы за Фенрис — действовали синхронно, нацелив болтеры ему в лицо; на дулах оружия мерцал отблеск инферно-заклятий.
Мимо них протолкнулся другой легионер, усыпанный украшениями еще сильнее, в бело-синей накидке поверх брони, расшитой просперийскими символами и знаком Меняющего Пути. В линзах шлема колдуна Лукас видел и портал, из которого вывалился, и собственное потрясенное лицо.
Тзинчитский колдун ткнул концом пламенеющего посоха в грудь Лукаса, прижимая его к земле.
— И что здесь такое? — Предатель говорил с сильным акцентом, а его голос искажался динамиком шлема. — Разведчик, отправленный за нами? Фенрисийский шпион? Кажется, ты немного заблудился, мой мохнатый волчий друг.
Космические Волки не сразу смогли выбраться из Портального лабиринта; в это время Ньяль снова соединился разумом с Иззакаром, на сей раз — чтобы отразить энергии противоположного портала. Щупальца варп-силы вползали в мистические узоры, стремясь раскрыть то, что культисты не могли разделить по определению. Обжигающий пот выступил на лбу Ньяля, пока он сосредоточивал способности на том, чтобы держать врата закрытыми. За ним библиарий Тысячи Сынов неустанно декламировал психогебраические команды, сохраняя портал настроенным слегка неверно вопреки усилиям тех, кто скрывался на той стороне.
Оставалось всего несколько стай Старой гвардии — да еще Волчья гвардия Арьяка, которая наотрез отказалась уходить без Зовущего Бурю, — когда новая сущность манифестировалась в измерении между тзинчитской цитаделью и миром сердца. Сперва Ньяль принял это за великого демона, ибо его мощь была очевидна даже издалека, словно первые отблески яростного пожара за гребнем холма.
Сущность на той стороне варп-моста напрягла силы, и дрожь отчаяния пронзила Зовущего Бурю.
— Я вряд ли смогу продержаться долго, — сказал Ньяль, нахмурившись. — Магнус слишком силен.
— Я тоже почти исчерпал силы, — признался Орр. Потоки искр сыпались с брони от прилагаемых им усилий, и вюрд-зрением Ньяль мог различить, как темнеет аура вокруг библиария, по мере того как его связь с варпом ослабевает.
— Всего пара минут. — Ньяль проверил, как проходит эвакуация. Он знал, что у них нет времени. Еще одна направленная атака наконец откроет портал, и Магнус сможет повести войско через разлом.
Вдруг сущность исчезла — столь же внезапно, как и появилась.
— Возможно, мы ошибались, — предположил Ньяль.
— Это был он, — заявил Иззакар. — Алый Король идет за нами.
— Я, конечно, не специалист, но ты говорил, что Магнус построил этот лабиринт. Не думаю, что мы сможем противостоять ему, если он захочет войти.
— Мы не сможем, — сказал Иззакар со скрытой улыбкой в голосе. — Я рекомендую быстрое отступление прежде, чем примарх вернется.
Они отошли одновременно, толкнув последнюю волну психической силы в портал, чтобы нарушить его ориентацию. Чернокрыл летел впереди Ньяля, громко каркая на последних воинов, внушая им желание быстрее отступать. Послушавшись его понуканий, они все — кроме рунного жреца и библиария — устремились в портал.
Чернокрыл нырнул следом, а затем Ньяль на полной скорости врезался в мерцающий круг, пройдя через завесу.
Покажите мне нарушителя.
Слова прошли дрожью по земле и по телу Лукаса, полностью миновав его уши. Волна стимуляторов выплеснулась в вены — его модифицированная лимбическая система и броня изо всех сил старались погасить поднявшиеся дурные предчувствия. От смеси гормонов и искусственных усилителей закружилась голова, что в случае и без того легкомысленной натуры Лукаса не сулило ничего хорошего.