Дядя Джефри удрученно повздыхал, сказав, что конечно дом можно оставить, но содержать его будет не за что - отец оставил много долгов, хотя Каити знала почти наверняка - этим долгам неоткуда было взяться: они, конечно, жили не так хорошо, как на Схизме и все же... Дядя Джефри настоятельно рекомендует ей согласиться на то, чтобы он продал дом - тогда денег, возможно, хватит на то, чтобы пристроить их с Эльзой вместе в приличный частный детский дом, а не в государственный приют, где таким куколкам уж точно не место.
Выхода у нее не было - она согласилась, не замечая тогда довольного блеска глаз. Дядя Джефри выполнил свое обещание - их интернат был даже лучше школы, и содержали их хорошо, но ведь все это стоило значительно меньше дома в центре одной из планет галактики, находящейся недалеко от столицы?
Повторно к дяде Джефу она вынуждена была обратиться после того, как в семнадцать ее с милой улыбкой выставили, дав пятьсот единиц выходного пособия - достаточно для пары месяцев жизни, но недостаточно для того, чтоб куда-то поступить или снять жилье. Она помнила все до мельчайших деталей, хотя очень хотелось забыть. Он сказал, что, к сожалению, ничем не может помочь. Она плакала, стояла на коленях, просила: перед ее выпуском из интерната у Каити состоялся короткий разговор касательного того, сколько будет стоить дальнейшее пребывание Эльзы в их учреждении...
Джеф Джойс смотрел кажется даже сочувственно. Его темно-карие глаза мерцали в полумраке рабочего кабинета. Он был совсем еще не старый, младше отца, даже намного, лет тридцать пять, может сорок. Дядя Джеф собственноручно поднял её с пола, подал платок, налил воды, а затем произнес короткую, но прочувственную речь о том, как все изменилось после революции. Он говорил, что сейчас он почти не может ей помочь - ни денег, ни связей у бывшего директора Николаса Льюиса по связям с общественностью не осталось. Но она всегда очень (он выделил это слово голосом и мягким касанием к ее дрожащей руке) нравилась ему и, возможно, (второй рукой он бережно обнял ее за талию, давая иллюзию выбора) он чем-то сможет помочь Каити... Она подняла сверкающие глаза на него, внимая как божеству... Ей было семнадцать и она была непозволительно, слишком наивна.
Как она не пыталась, ей было не забыть ни сначала нежные, а потом все более страстные поцелуи дядя Джефа прямо в его кабинете, ни его руки - властно и крепко ее обнимающие, ни ее собственные касания - неловкие и смущенные... Тогда это ведь был не худший вариант: пока дядя Джеф вез ее в гостиницу она думала о том, что будет учится, будет получать стипендию, сможет работать и Эльзе не придется делать того, что сейчас делает она...
А когда они приехали в гостиницу... В гостинице она почти убедила себя, что все хорошо, что ей все нравится, что дядя Джефри (он просил называть его Джефом) - не стар, красив, нежен и бережен с ней. И вот за это «почти убедила» она ненавидела себя больше всего. Если бы он ее изнасиловал - это было бы понятно, но ведь она согласилась добровольно, так к чему эта лицемерная жалость к себе? В конце концов, некоторые продают девственность гораздо дешевле. Она хотя бы купила будущее для себя и сестры.
После дядя Джеф помог почти со всем: поступить, пройти курсы санитарок, устроится в морг, поговорил с ректором и Каити дали место лаборанта. В последний их ужин в дорогом ресторане, он немного грустно улыбнулся, мягко сказал, что теперь они друг другу ничем не обязаны, поцеловал на прощанье в лоб и ушел из ее жизни навсегда. И она была ему даже благодарна, пожалуй...
Так вот, Каити совершенно не боялась мертвых, твердо убедившись, что живые куда как опаснее. Все, кроме одного...Она не помнила, как он зашел, а пришла в себя глядя в постаревшее лицо посетителя. Высокий, крепкий шатен с зелеными глазами, такими же как ее собственные. Они оба молчали -он жадно вглядываясь в ее лицо, она, пытаясь понять, что же испытывает к нему.
-Здравствуй, Каити,- голос его с заметной хрипотцой, ничуть не изменился и если закрыть глаза, можно было бы даже представить, что ей снова почти пятнадцать и ничего не было: ни интернатов, ни выматывающей учебы, ни морга...
-Здравствуй,- она не стала закрывать глаза, как и представлять что либо. Дорринг прав - пора повзрослеть и прямо смотреть в лицо реальности.
-Я за тобой,-похоже, говорить ему было все же тяжело.
-Да неужели,- едко хмыкнула она, не узнавая эти интонации.
-Пойдем, так надо, Эльза уже ждет. Я забираю вас, сегодня мы улетаем отсюда, Каити.
-Что ты говоришь!- как она не старалась, голос задрожал от с трудом сдерживаемой ярости.- Знаешь что, папочка,- это слово прозвучало как оскорбление, и отец невольно дернулся,- мы с Эльзой как-то обходились без тебя пять лет, и дальше прекрасно проживем. Где моя сестра? Я заберу ее сейчас же, ей нечего с тобой делать!- господин Льюис такого резкого тона от старшей дочери не ожидал и потому сделал глупость - попробовал урезонить Доринанти, только набирающую обороты: