Судя по количеству увиденных на поверхности Земли вспышек, а их было, в пределах видимости, что-то около полутора десятков, конец света не наступил. Пока.
Около половины всех скоплений золотых брызг исчезло. Очевидно, наступили перебои с энергией. Где-то внизу сейчас умирают самые беспомощные: больные, дети, роженицы, старики. Те, кому не прожить без аппаратов искусственной вентиляции лёгких, принудительного кровообращения, света, тепла и просто без посторонней помощи.
По ногам Максима побежали мурашки. Такое иногда бывало с ним, когда ему доводилось видеть открытую рану или большую ссадину.
Попало-ли по Москве? Ангелка с Варькой погибли? Или умирают прямо сейчас, вот прямо сейчас, когда Максим смотрит вниз? Лучевая болезнь, ожоги. Максим на секунду увидел лицо жены в ожогах. Сначала захотелось плакать, потом последовать примеру второго пилота и к черту застрелиться. Потом нестерпимо сильно захотелось покурить и выпить водки. Так, чтобы сначала было противно, а потом стало тепло и полегчало. Он подошел к трясущейся и размывавшей тушь по лицу форменными белыми манжетами стюардессе.
— Водка есть?
— Е-есть.
В каюте стюардов все было разбито. Виновник разгрома — молодой пухлый парнишка лет двадцати в форме стюарда сидел тут же на откидном стуле уставившись в пол и плакал.
— Это Давид. Он первый рейс с нами. У него родители в Нью-Йорке, бабушка в Питере, а дедушка в Израиле. В самых таких местах…
Максим захотел сделать доброе дело — парня надо было отвлечь.
— Давид! А где тут водка?
Давид поднял на Максима красные глаза, в которых плескался коктейль из боли и потом по ножу не смешивая жгучей ненависти, откинулся затылком на стену и произнес:
— Не-на-ви-жу-у-у!
Максим почувствовал свою заботу настолько неуместной, свои благие намерения настолько ненужными, а себя таким идиотом, что незамедлительно заткнулся и отошел подальше — к стюардессе, которая как раз достала из холодильника запотевшую бутылку «Столичной».
— Вот Ваша водка.
— Спасибо. А курить есть?
— Вообще-то на борту нельзя. — стюардесса помялась — но теперь уже как-то все равно. Держите.
— Давай на «ты».
— Давай.
— Я — Максим.
— Лена.
— Выпьешь?
— С одной стороны — почему бы и нет? А с другой стороны, я вроде как на работе.
— Да какая теперь работа,… Какая теперь… вообще хоть что-то теперь будет?
— Что-нибудь всегда будет. Так ты будешь пить или так и будешь стоять?
— Буду! — сказал Максим.
И не выпил. Поставил на стол фужер и обойдя Лену-стюардессу вышел из стюардской. На пороге он обернулся и отчетливо спокойно сказал:
— Ненавижу.
И вышел.
— А что я такого сделала? — Лена растерянно развела руками.
— Это он не про тебя — Давид вытер лицо влажной салфеткой. — Это он про себя. Он все пытается испугаться, а не может. У него тоже семья в Москве, он все пытается испугаться за них, а у него не получается. И он себя за это ненавидит.
— А откуда…
— Ты ж сама сказала, что у меня дед в Израиле. Там, с тех пор как арабы стали объединяться — такое творится… все время не успеваешь ни испугаться, ни порадоваться.
Начальник безопасников вышел из кабины пилотов очень спокойный, подтянутый, степенный — полная противоположность тому, как он туда входил. Он даже слегка улыбался.
— Дамы и господа! Порт в Торонто цел, функционирует и примет нас ровно через полтора часа.
Удивительно как много шума может создать десять человек, которых только что поставили в известность о том, что они не умрут и жизнь не кончена. Рты незамедлительно раскрылись.
— А Москва! Москва цела?
— А что с Нижним?
— А Питер? Питер?!
— О Новосибе что-то слышно?
Молодой человек индийской внешности встал с кресла и подойдя к безопаснику, что-то шепнул ему на ухо.
— Вот Вы можете не волноваться, господин Варуна — судя по всему, Индия не принимала участия в конфликте. Совсем. Но это все, что мне на данный момент известно. О России мне неизвестно ничего.
— Вы нам скажете, наконец, что вообще случилось? Или так и будете улыбаться как идиот и шептаться тут? — шеф раздраженно тискал галстук и вот-вот должен был выйти из себя окончательно — Вы понимаете, что тут люди, которые семьи дома оставили? Вы можете сообщить хотя бы масштабы произошедшего?
Безопасник каким-то механическим движением потрогал дужку очков — Юрий Сергеевич, если я не ошибаюсь?
— Да. Меня именно так зовут и Вы это отлично знаете, Роман. И Вы знаете, что я знаю и так далее и тому подобное.