— Ты не хочешь об этом разговаривать?
— Точнее, не вижу смысла. Потерпи. А теперь — письма.
— Ладно, — гном глубоко вздохнул, пытаясь запихнуть поглубже нежданную досаду. Он совершенно не ожидал такого ответа от существа, которое считал эталоном надежности, и такое поведение штурмана изрядно выбило его из колеи. — Итак, первое…
Новости оказались сплошь приятными. Письма оказались от друзей Гарина, которым посчастливилось посетить Великий апрельский бал. Все знали, что нынешний монарх придавал ему особое, чуть ли не мистическое значение, и требовал ото всех скрупулезного соблюдения всех предписаний.
Коньком америтского посланника были именно балы. Герцог Велиарчи слыл изрядным снобом, который не пропускал ни одного мало-мальски значимого мероприятия, где выглядел неизменно блестяще. И этот бал не должен был стать исключением. Напротив, именно там герцог надеялся окончательно покорить фаворитку Его величества. Зачем конкретно — это гному было как раз неинтересно, его интересовал именно сам герцог.
— В общем, появление герцога произвело настоящий фурор, — Гарин, перечитав письмо еще раз, не удержался и хихикнул. — Жабо, которое от звона колокольчика превратилось в жабу — да, это было эффектно.
— Значит, герцог у нас сегодня в дураках, — заключил дроид. — И что именно это нам дает?
— Для начала — безумно раздраженного короля, который будет только рад неприятностям посла. Что позволяет нам начать более грубую игру.
Таверна подвернулась весьма удачно — разведчик уже успел немного подмерзнуть и проголодаться. Недавняя стычка приятно пощекотала десантнику нервы, а легкая победа изрядно его порадовала. Этот мир оказался таким же, как и все остальные, ничуть не хуже и не лучше. Даже уличная шпана ничем не отличалась от той, которая в свое время повадилась выслеживать отпущенных в увольнительную кадетов. Уланов машинально потер кулак о доху — в тот раз он заработал себе перелом кисти и провалялся месяц в больнице. Потом он был куда более осторожен.
В темном прокуренном зале было неожиданно шумно. Большая часть столов оказалась занята, а прочие стояли рядом с крохотной сценой — главным источником шума в помещении. Там гудел и громыхал небольшой ансамбль — пара могучих деревянных дудок, циклопических размеров барабан с мятыми тарелками наверху и что-то струнное, надсадно нывшее из-за спин прочих артистов.
Когда глаза разведчика привыкли к дымному полумраку, Уланову тут же захотелось выйти обратно. За крепкими, даже на вид неподъемными столами сидели странные типы, словно сошедшие со страниц комиксов. Все они, как на подбор, были огненно-рыжие — настолько, что десантник заметил это даже в полумраке, и огромного роста — самый мелкий из них, притулившийся на полу у дверей, был вдвое выше Уланова. Впрочем, судя по высоте потолков, таверна строилась как раз в расчете на таких посетителей. Вероятно, музыка тоже играла именно для них — время от времени дружная компания начинала во весь голос орать что-то непонятное, делая шум совершенно невыносимым.
Немного подумав, Уланов решил усесться за столик в самом дальнем углу. Там сидели странные карлики, с ног до головы покрытые свалявшейся черной шерстью. Пахло, однако, от них подозрительно знакомо — оружейной смазкой, кузницей и прочими приятными для любого мужчины вещами. Кроме того, это было самым тихим местом в заведении, и десантник решил устроиться именно там — хоть с разрешения хозяев столика, хоть без.
— Занято, — мрачно буркнул карлик, залпом выливая себе в глотку содержимое пузатого кувшина.
— Так не все же, — Уланов решительно вытянул из-под массивного стола грязный бочонок. — Не будьте эгоистами.
Карлики озадаченно переглянулись.
— У нас. Своя. Компания, — раздельно произнес ближайший к десантнику карлик, потом подумал секунду и добавил: — Вали отсюда, долговязый!
Улыбка на лице Уланова — и без того вымученная, сейчас заледенела окончательно. Он послушно поднялся и, сделав вид, что собрался уходить, вдруг выбил из-под крайнего карлика колченогий табурет. Тот полетел кувырком, смахнув со стола пару плошек с объедками и кувшин с пивом.
— Драка! — восторженно заорали в дальнем углу, а горе-музыканты заиграли еще яростней.
Очнулся десантник оттого, что ему было нестерпимо холодно. Он попытался пошевелиться, но тщетно — конечности словно застыли, напрочь отказываясь повиноваться.