— Ну, как? Она тебе мозги промыть не успела? — Нара настороженно взглянула любимому в глаза, он коснулся носом её щеки успокаивающе и повёл обратно ко столу:
— Итак, Ланра, как тебе удалось пролюбить такую ценность? И почему не ищешь её лично? Ведь её поиски важнее, чем управление корпорацией, и это не сарказм.
— Что же там такое… — ныл Альд, но Вилмир успокоил его, примирительно подняв ладонь:
— Скажу потом.
— Чтобы не выдавать конкурентам, что всё отвратительно, — Ланра сначала ответила на второй вопрос, и только потом на первый. — Меня по сути обесчестили, ведь Перцептрон украли две студентки-первокурсницы. Слушайте и готовьтесь к долгому рассказу, потому что началось всё далеко отсюда.
* * *
— Ммм… какая красота! На моей планете, конечно, тоже было красиво, но здесь…
Шеат телекинезом подтянула к себе прибор, называемый электронным транслятором, и сделала несколько фотографий знаменитого храма создательницы вселенной, звёздной драконицы Арканайзы. Шеат попала на его территорию благодаря экскурсии, которую проводили для студентов галактического арканайзийского университета. Планета Палангея была сердцем их империи, где за сотни веков истории накопилось множество памятников культурного наследия, сохранилась куча природных достопримечательностей, а также обитал подозрительно дружелюбный арканайзийский народ, терпимый к чужакам. Здесь же не так давно открыли галактический университет, первый на Палангее, куда принимали именно подданных других цивилизаций. Там их учили местным традициям, обычаям и языку. Либо для того, чтобы можно было позже устроиться на работу к ним, либо, как выбрала для себя сама Шеат, оформить позже гражданство и стать полноценной верноподданной их государства.
Поначалу ей, как аликорну родом из Эквистрайна, было нелегко адаптироваться. Хоть Шеат и родилась принцессой своей страны, но она, как только сошла с трапа космического корабля в космопорте Палангеи, отказалась от этого титула, и спешно оформила своё поступление в галактический университет. Трудный экзамен чудом был защищён, и уже через пару дней её зачислили в ученицы, а также предоставили комнату в общежитии. Дела шли в гору, а учёба ей нравилась…
— Оп! Простите, во имя Арканайзы… Ох… лошадь с крыльями и рогом! Как необычно! — случайно её толкнув, один из человекоподобных посетителей сначала извинился, но уже через секунду встал как вкопанный перед ней, принявшись с явным интересом изучать аликорна. Шеат была довольно высокой и поджарой кобылой голубого цвета с гривой тёмно-фиолетового оттенка, и она часто становилась центром внимания из-за необычной внешности и редкой расы. А ещё каждый раз, когда Шеат использовала простейший телекинез в бытовых вещах, она вызывала неподдельный интерес у прохожих, что её раздражало.
— Ничего… проходите, — со вздохом ответила она и отступила в сторону, цокнув копытами. Бывшая принцесса не любила становиться центром внимания, и, возможно, именно поэтому она не хотела выставлять напоказ свою королевскую кровь.
Сам храм Арканайзы представлял собой целый комплекс из строений, созданных из песчаника и мрамора. По центру территории размещалась большая площадь с огромным, устремившимся вверх обелиском обсидианового цвета. На его поверхности были выгравированы слова, восхваляющие цивилизацию арканайзийцев, а также хвалебные оды богам-Хранителям, которым и был посвящён этот храм. Говорят, что арканайзийцы построили его десятки тысяч лет назад, но сама Шеат подвергала этот факт сомнению, разумно полагая, что без нужных технологий воздвигнуть такое грандиозное сооружение силами палок и простейших орудий труда невозможно.
Как все арканайзийцы, экскурсовод был высок, худ и бледнокож. В отличии от всех известных Шеат экскурсоводов, этого было интересно слушать — он так и сыпал перлами:
— Когда ко Светлейшей Эннаре явился мудрец Акиндин и спросил её, как летать между звёздами, она ответила: «Это за пределами понимания смертных!» «Дай мне в этом убедиться!» — попросил Акиндин, и Хранительница Света начала изрекать одно заумное уравнение за другим, рассчитывая перегрузить разум возомнившего о себе арканайзийца и доказать ему, как ничтожны смертные. Акиндин записывал три дня и три ночи и, когда Эннара закончила, выспался. А потом, изучив божественную мудрость за три года познания, повелел собрать в согласии с этими принципами первый звездолёт. Этому и посвящена вон та стелла в форме ракеты.