— Мурану бы это понравилось, — тихо сказал Айоло.
И все замолчали, вспомнив своего ушедшего друга.
— Он бы нами гордился, — твердо произнесла Каре.
— Да, — кивнул По, — он бы точно гордился.
Тут он увидел, что позади Айоло и Каре, в двери ангара, появились генерал Органа и протокольный дроид, который часто сопровождал ее. Лея встретилась с По глазами, и пилот, кивнув ей, положил руки на плечи товарищам.
— Идите приведите себя в порядок, — сказал он. — А потом выпьем за Мурана.
Лея дождалась, пока Айоло и Каре уйдут, и подошла к По.
— C3-PO, поднимись, пожалуйста, на яхту и проверь, что можно извлечь из бортовых компьютеров.
— Разумеется, принцесса Лея, — ответил дроид.
Он изобразил нечто вроде высокопарного кивка в адрес По и засеменил вверх по трапу.
Лея смотрела на По снизу вверх, слегка улыбаясь:
— Уж эти летуны. Все вы одинаковы.
— Некоторые из нас — летуньи, — заметил По.
— Капитан Кун — выдающийся пилот, так же как и капитан Арана. Но редкий пилот сможет своими устами поведать о схватке с фрегатом и двумя разрушителями.
— Слухом мир полнится.
— Да, — кивнула Лея, — именно так.
— Принцесса Лея! — позвал протокольный дроид с вершины трапа. — Думаю, вам лучше самой взглянуть.
— Если он так говорит, значит там ничего хорошего, — вздохнула Лея.
И она оказалась права. В этом По убедился на следующее утро, еще до завтрака.
Спалось ему плохо. С наступлением ночи душевного подъема как не бывало. В голову так и лезли нерадостные и — уж чего там — прямо-таки гнетущие мысли. Наконец сон пришел, но оказался каким-то тревожным и не принес покоя. По проснулся с ощущением, что так и не поспал толком.
Только он зажег свет, подкатился ВВ-8. Негромко чирикая, астромех пытался привлечь внимание По к приборной панели, на которой мигало сообщение от генерала Органы. Та просила По срочно явиться к ней. Срочно так срочно. По решил не тратить время на освежитель, быстро оделся и направился по коридору к кабинету Леи.
Генерал Органа встретила его на пороге и, когда По вошел, закрыла за ним дверь. Лея выглядела глубоко погруженной в свои мысли, даже как будто подавленной — двигалась слишком уж неспешно, словно обдумывала каждый шаг. По сравнению со вчерашним ее поведением — заметные перемены. Казалось, какой-то вопрос раздирает Лею изнутри. Она указала По на один из стульев, но сама садиться не стала. Так и продолжала расхаживать взад-вперед — лоб нахмурен, подбородок почти уперся в грудь.
— Как вы себя чувствуете? — внезапно спросила Лея, подняв взгляд на По.
— Я... нормально чувствую, генерал.
Она выгнула бровь:
— Я не так выразилась. Что вы чувствуете?
Может, у него с лицом что-то не так? Может, на нем проступили следы раздумий, терзавших его полночи? А ведь у генерала тоже, скорее всего, ночь была не из спокойных.
— Я зол, — признался По. — И я встревожен, генерал. Член Республиканского сената водит дружбу с Первым Орденом. Да еще какую дружбу! Сенатор посылает сигнал бедствия, и кто спешит ему на выручку? Первый Орден! И как старается, из кожи вон лезет! Два звездных разрушителя, а истребителей СИД и вовсе не сосчитать. Может, Первый Орден и знал, что сенатор упорхнул с корабля, а может, и нет. Но ведь гонялись-то они за «Красой Хевуриона»! Надрывались, своих не жалели, лишь бы яхта нам не досталась! — Он умолк, вдруг подумав, что наболтал лишнего. Но Лея слушала его внимательно — точно так же, как тогда, на Миррин-Прайме. И По продолжил: — Я все думал: этот человек, Ро-Киинтор, он же сенатор. Плоть от плоти Республики. Нашей Республики. И при этом он предатель. А сколько еще таких, как он? Сколько тех, кто работает на Первый Орден? Тех, кто попросту продал нас врагу?
— Но вы все еще верите в Республику, По.
— Еще как верю, — твердо ответил По. — Я помню рассказы родителей о жизни при Империи, генерал. Страх, говорили они, облаком окутывал все, проникал в любую щель. Его можно было пощупать. Или вдохнуть. И в глазах не было надежды... до Восстания.
— Вот-вот, — пробормотала Лея, обращаясь скорее к самой себе, чем к По. — Все дело в надежде.
— А куда она делась? — спросил По и вдруг понял, какой важный вопрос только что задал.
Потому что это был вопрос о его родителях. Обо всем, за что они сражались и чем жертвовали. И о Лее Органе, одной из немногих уцелевших после уничтожения Алдераана. Обо всех ее горестях и утратах — о каких-то По было известно доподлинно, о каких-то шептались по углам.