Проехали метров двадцать вдоль обрыва, у его подножья вездеход остановил уже дожидавшийся их здесь капитан Гребенюк.
- Ни звука! - вполголоса предупредил его подполковник.-Где задержанный?..
Капитан жестом предложил подойти к стене обрыва. В ближайшей нише со связанными за спиной руками сидел у стены незнакомец в белом полушубке и такой же белой барашковой шапке, опустив глаза в землю, сдвинув сросшиеся на переносице темные брови.
- Салам алейкум, Аббас-Кули,-подходя вплотную, вполголоса сказал Кайманов.- Можете развязать ему руки. Теперь с места не двинется, если жить хочет…
Задержанный, узнав Кайманова, не то что слова сказать не мог, от страха, как рыба, лишь хватал воздух.
- Ешка!..- наконец едва прошелестел он сдавленным шепотом.
- Точно, Ешка,- подтвердил Кайманов.- Только для всех - давно уже Яков Григорьевич.
- Прости, Кара-Куш…
- Ладно, прощаю,- так же сказал Кайманов.- Так кого ты здесь встречаешь?
Ноги задержанного подогнулись, как будто он почувствовал свой смертный час.
- Не хочешь говорить?.. Сами узнаем… Смотри сюда.
Кайманов развернул перед лицом задержанного фотографии отравленных проводников.
- Узнаешь?..
Тот, став белее снега, молча, не отрываясь, смотрел на фотографии трупов.
- Вы и сами могли их убить,-то ли оправившись от первого испуга, то ли наглея, а может быть и на что-то надеясь, тихо сказал Аббас-Кули.
- Кто их убил, ты отлично знаешь,- так же вполголоса сказал подполковник Аверьянов.
- Вызовите-ка мне лейтенанта Друзя,- приказал он радисту.
Щелкнул тумблер радиостанции, раздался взволнованный голос:
- Товарищ подполковник, докладывает Друзь! Нарушитель мертв. Кем-то убит совсем недавно ножом в спину. Шел с попутным ветром к острову под парусом на специальном устройстве вроде буера. Ведем преследование по лыжне, появившейся в направлении к высокому берегу.
Аверьянов и Кайманов молча переглянулись: оставались считанные минуты до появления того, ради сохранения которого был убит еще один пособник.
- Прекратить преследование, развернуться цепью, замаскироваться,- скомандовал Друзю подполковник.
- Пусть лейтенант повторит, что он сказал о нарушителе,- попросил Аверьянова Кайманов и, взяв микротелефонную трубку из рук радиста, поднес ее к уху Аббаса-Кули.
Тот, все так же молча, с бегающими от страха глазами выслушал доклад лейтенанта.
- Ты понял, Аббас-Кули, что не приди мы сюда, это была бы и твоя судьба,- сказал Кайманов,- ни Клыхчан, ни Шарапхан свидетелей не оставляют…
- Понял…- едва прошептал серыми губами задержанный.
- Пароль?..
Аббас-Кули, опустив глаза, покачал головой.
- Ты сам его скажешь… тому, кого встречаешь. И еще скажешь, что все спокойно, что дураки геок-папак, как один, побежали к острову… Если к этому добавишь еще хотя бы слово, оно будет последним в твоей жизни…
Чуткое ухо Кайманова уловило подхваченный и донесенный сюда ветром чей-то кашель.
Подполковник сделал знак всем рассредоточиться и замаскироваться. Одетые в белые маскхалаты пограничники словно растворились в вихрях метели.
Шорох лыж и тяжелое дыхание бегущего человека доносилось еще с минуту, затем все стихло.
Чувствуя, что напряжение достигло предела, Кайманов, укрывшись в нише позади Аббаса-Кули, подтолкнул того в спину.
Словно очнувшись, Аббас-Кули поднял голову, произнес хриплым голосом по-древнетюркски: «Сруби голову неверному»…
- …«И да вознаградит тебя аллах»,- донесся ответ.
Из белой мглы шагнула рослая фигура в маскхалате, с белой марлевой занавеской на лице. Прислушиваясь, замерла.
В одной руке появившегося Кайманов рассмотрел гранату, в другой маузер.
- Дорога свободна? - по-курдски спросил пришедший. (Снова толчок в спину Аббаса-Кули).
- Свободна… Все геок-папак побежали к острову…
Прибывший нарушитель сунул гранату в карман и, не выпуская маузер из рук, наклонился, стал отстегивать лыжи.
- Сейчас пойдем,- сказал он,
Чувствуя знакомый холодок, появляющийся в минуты крайней решимости, Кайманов с силой толкнул вперед Аббаса-Кули, одновременно вышиб ногой маузер из руки нарушителя, на которого тут же навалились подоспевшие солдаты.
Кайманов узнал этот голос, эти точные уверенные движения: слишком часто встречался он с этим человеком в начале войны, когда, разыгрывая из себя близкого друга «кизил-аскеров» - красных солдат,- Клычхан вел крупную игру, стремясь поднять восстание целого племени в приграничных районах.