В составе этого медико-санитарного штаба МПВО Ерманского района была и семнадцатилетняя К. Д. Камнева, впоследствии преподаватель истории одной из школ Волгограда. В дни войны она ушла из девятого класса на курсы медсестер. В тот день, 23 августа, вместе с подругами, тоже бойцами МПВО, она пришла домой. Клара Даниловна говорила:
— Мы сидели вокруг стола. Мама поставила перед нами огромный арбуз. Со мной были мои подруги Лина Бондаренко и Тамара Белова. Взяли по ломтю арбуза, и тут — грохот, взрывы. Мы выскочили на улицу. Не знали тогда, что последний раз сидели за этим своим столом. Через несколько дней наш дом был разрушен и сожжен. С мамой я увиделась только спустя месяцы, за Волгой… Вспоминали потом, как что-то далекое и неправдоподобное, этот арбуз на столе и последние минуты в домашней тишине.
Наш первый долг — оказывать помощь пострадавшим. Скорее в очаги поражения! Впервые пришлось увидеть тогда убитого на дороге ребенка. Я кинулась к девочке, вижу, что она бездыханная. Но так велико было мое потрясение, что я, взяв на руки девочку, понесла ее в больницу. Иду, спотыкаюсь, упала. Вдруг из-за поворота выехала какая-то штабная машина. Я бросилась наперерез. Военные остановили машину. «В чем дело?» Я показываю девочку, прошу: «Надо ее в больницу!» Наверное, эти незнакомые офицеры бывали не раз под бомбежками, увидели и поняли мое состояние: «Хорошо, успокойтесь, мы отвезем ее». Положили мертвую девочку в машину и поехали…
Смерть и горе настигали сталинградцев. Люди падали, сраженные осколками и взрывной волной, задыхались в огне пожаров, гибли под обрушившимися зданиями. В первые дни воздушного нападения особенно много было раненых и убитых жителей в центральной части города. Т. С. Яковлева, как и тысячи жителей города, в те дни пережила гибель близких. Она рассказывала:
— Мы шли пешком по степи. Возвращались со строительства оборонительных рубежей. Над нашими головами немецкие самолеты эшелонами летели к городу. Издалека увидели огромное зарево над центральными улицами Сталинграда. Там, где были наши дома, бушевал пожар. Целые километры огня. Сердце сжимала тревога. Никто из нас не знал, что с близкими, удалось ли им спастись. Скорее, скорее к родному дому! С трудом пробираемся по улицам, перебегая с одной стороны на другую. Поднятые огнем, летели вверх балки и доски, вихрем срывало крыши. Мне нужно было добраться на Республиканскую улицу. Пробирались между перевернутыми трамваями, обрушившимися стенами. Страшно было видеть убитых женщин, детей. Подбегаю к своему дому. Из окон вырывается дым. Не слышно поблизости человеческих голосов, нет никаких признаков жизни. Бросилась к бомбоубежищу, надеясь найти родных. К подвалу пробраться невозможно. Сверху на бомбоубежище обрушились перекрытия многоэтажного дома. Как я потом узнала, погибла моя мать и мальчик-племянник. Прощайте, мои родные… В подвале погибли многие жители, населявшие наш дом. Было невыносимо тяжко поверить в смерть близких.
Я шла по улице. Ветер гнал тучи <…>знала тогда, что через несколько <…> нувшись в разрушенный город, вм <…> гими[34] сталинградцами буду разбирать развалины и выносить из подвалов погибших. Как солдат мы будем хоронить женщин, детей, стариков, павших от руки врага, в братских могилах.
В тот день, узнав о смерти родные, я шла по дымившейся улице, и одна мысль, одно чувство владело всем существом: «Надо бороться. Всеми силами помочь бойцам, сражающимся на фронте, помочь защитить город, родную страну…»
Тяжело сталинградцам и поныне вспоминать о событиях тех дней. С первых часов воздушного нападения они пережили многие ужасы войны. Им пришлось услышать разрывающий душу вой сирен и громоподобный грохот взрывов, от которого лопались перепонки. Задыхаться в пороховой гари, дыму и пыли. Увидеть, как в беспамятстве вскакивают и бегут оглушенные люди, как страшно стекленеют глаза убитого — еще мгновение назад говорившего, двигавшегося.
О первых часах воздушного нападения вспоминала А. М. Черкасова:
— Первые немецкие самолеты, летевшие бомбить город, пришлось мне увидеть, когда мы принимали на вокзале раненых. В тот день встречали очередной железнодорожный эшелон с фронта. Раненые были взволнованы, говорили, что близко немцы. Мы стали перетаскивать носилки в кузовы грузовых машин. Словом, началась наша обычная работа. И тут появились вражеские самолеты. В ясном небе летели к городу десятки машин. Никогда нам еще не приходилось видеть такого количества самолетов. Вдруг они стали по одному крениться набок. И то, что еще не успели понять мы, необстрелянные жители, поняли раненые. «Воздух!» — закричали в вагонах. Куда было спрятаться? К тому времени отправить всех раненых на берег Волги не успели, стали перетаскивать бойцов в подвал ресторана вокзала, где раньше хранились овощи и продукты.