– Болит?
– Ништяк. – Прямо опять бесшабашный пацан. Навернувшийся на глазах у других пацанов.
Снова таращились на табло и вздрагивали от загробного колокола.
В последнее время Табак шкурой начал чувствовать, что деньги, которые привёз с собой, катастрофически тают, уходят сквозь пальцы. До пенсии же здесь ему – как до голубой страны за горизонтом. Нужно было что-то делать. Как-то приостановить своё падение хотя бы на время. Как-то отодвинуть полный крах.
– Депозит! – безапелляционно заявил два дня назад Агеев. – Только депозит! Деньги должны работать! – Добавил по секрету: – Умница Маша тоже немного припрятала. Так сказать, в чулок. Не все денежки Андрей у нас вытягал.
И вот они здесь. Два старых дурака. В Сбербанке России. Самом надёжном. Самом выгодном. С целыми тремя процентами годовых!
Прозвучал загробный и вступил ласковый за ним.
– Чего сидишь? Тетеря! Твой номер!
Агеев сразу похромал.
– Да не туда! Не туда!
Агеев исправился. Похромал в другую сторону. И чуть погодя гордо уселся перед менеджером. Девицей, похожей на внимательного паучка в очках. С раскинутыми лапками. Лысина говорящего старика – уже золотой слиток Народного банка.
Через минуту дошла очередь и до Табашникова. Табашников несколько оторопел, сев за стол. Прямо напротив него оказался детина из зала бодибилдинга. В белой рубашке с коротким рукавом, с двумя бицепсами размером в арбузы. (Как тебя сюда занесло? – успел подумать несчастный, прижимая к груди пакет с деньгами.)
– Какой депозит желаете? – вдруг детским дискантом пропел детина.
Табашников, когда отходил от стола, – оборачивался.
В кассе ему приказали прямо в ухо. Из динамика перед пуленепробиваемым стеклом:
– Деньги кладите в лоток. Лоток двигайте вперёд.
Поспешно начал класть деньги и двигать лоток. Девица за стеклом устало, небрежно, как фокусник, совала стопки в машинку, выхватывала просчитанные, хомутала резинкой.
– Распишитесь, где галочки.
– Всё? – сунулся к динамику пенсионер.
– Всё, – сказали ему и отключили динамик.
Агеев, когда сдал деньги, откашлялся и хотел солидно начать с девицей дискуссию о денежной массе. Как её сохранять. В какой лучше держать валюте.
– Всё! Не мешайте работать! – И тоже отключили динамик. Финансист повернулся к другу: это как?
Истерично хохотали на крыльце, освобождались от пережитого.
И вновь раскрыли рты. Из подъехавшего чёрного лакированного авто вылез невысокий пузан в расстёгнутом пиджаке и представительная Кугель в штатском – в жакетке, белой кофточке и чёрной, смелой юбке выше колена. Которую она, идя к крыльцу, оглядывала и поправляла.
Не сговариваясь, ринулись с крыльца в разные стороны. Будто после крика – «атас!».
Нашлись в каком-то дворе за зданием банка.
Избегали смотреть друг на друга. Тем не менее Агеев растягивал слова. Как всё тот же мальчишка. Только теперь съехавший, опупевший:
– Вот эт-то да-а. Деньги приехала класть. Много. Большую взятку.
– Точно! – вторил ему Табашников. – Пузатый в сумке дотащил.
Дескать, а мы тут ни при чём. Мы – бедные. Зашли в банк просто так. Из любопытства.
Табашников вдруг сказал:
А как мы чесанули с тобой, Гена. Любо-дорого было посмотреть. У тебя памперс сухой? Гена?
Опять закатывались. Ходили, гнулись, сучили ногами. Дотужились до того, что и впрямь пришлось бежать и скрыться за чей-то гараж. И уж там отливать.
О походе в банк нужно было отчитаться перед Машей. Сидит, наверное, изводится. Ни звонка ей на мобильный, ни самого шлынды мужа. Не посеял ли деньги, думает. Или вовсе – вырвали, отобрали сумочку. Да ещё дали по башке, подмигнул другу Агеев, доставая телефон. Не успел набрать – мобила зазудела прямо в руке.
– Да, Маша.
– Ну? Где ты? Двенадцать часов! Cходили?
– Всё в порядке, Маша, – захлёбывался от радости супруг. – Операция прошла успешно. Больной будет жить.
– А Женя?
– У него посложнее. Хирург чуть не оттяпал у него лишнее, мужское, мешающее. Но Женя не дался. Тоже остался жив.
– Вот балабол! Давайте скорей домой, обедать. Накрываю на стол, жду.
Отключилась. Схватила внучку и начала кружить: «Ах ты моё сущее наказание! Ах ты моя золотая!»
Андрей Геннадьевич Агеев, приехавший на обед, насторожился – за накрытым столом два старика вели себя как заговорщики. Как будто по лимону выиграли. В подпольном казино. Наликом. И зажали. Перемигивались, со смехом говорили о каких-то хирургах, о каком-то бодибилдинге, а на него, хозяина, не обращали внимания совсем.