Будто уловив сомнения в голосе Лиссьера, Раферти помотал головой.
- Нет, Лиссьер, это не лес! Это нельзя назвать лесом! Это вырождение леса! - крикнул Раферти. Он ткнул толстым пальцем в иллюминатор, будто намеревался пробить в нем дырку. - Там внизу все больное. Настоящий лес на побережье - большая редкость. А этот, там внизу - его надо выжечь, а затем произвести рекультивацию почвы и заново высадить леса. Это нам предстоит в будущем проделать, если мы хотим возродить нашу страну, Лиссьер!
- Причем здесь те люди? - прокричал недоумевающий Лиссьер.
- Вы меня не слушаете, Лиссьер. Хотя могли бы и догадаться, о чем я говорю, - Раферти замолк и отвернулся. Лиссьер подумал, что тот обиделся и решил прервать разговор, но Раферти лишь отдал пилоту какое-то распоряжение и вновь повернулся к доктору. - Эти люди выродки! Мы не можем позволить им размножаться, Лиссьер, как тем уродливым деревьям внизу. Если в скором времени мы не выдерем эту заразу с корнем, она заполонит весь континент, и тогда нам некуда будет возвращаться! Вы же ученый, Лиссьер, а я практик и пользуюсь выводами таких, как вы.
По чести сказать, Лиссьер слегка оторопел от столь вольной интерпретации выводов своих коллег, к коим выводам и он сам имел определенное касательство. Интересно, предполагали ли специалисты научного отдела, строя демографическую модель, что результаты их работы послужат оправданием расстрела гражданских? При всем желании плотность населения на континенте еще долго не достигнет довоенного уровня. Опасения Раферти были, мягко говоря, надуманными. Лиссьер не преминул тут же сообщить ему об этом.
- Это сейчас их мизерное количество, - хмуро проорал на это Раферти. - Но пускай! Вы сравните их число с тем, что располагаем мы. Мы! Нормальные люди. На Острове, в убежищах! Неприспособленные к суровым условиям, подверженные новым невиданным болезням, не привыкшие к повышенному уровню радиации! Прибавьте сюда то, что территорий, более или менее пригодных для жизни, пока слишком мало, и все они опять же населены этими выродками. Нет, мы должны добиться доминирования сейчас! Или время будет упущено.
- Но не такими же методами, - негодующе всплеснул руками Лиссьер. - Это ведь настоящий геноцид.
- Называйте как хотите, - махнул рукой Раферти. Этот спор ему явно надоел. - История нас рассудит. И вас, доктор, тоже. Ваши эксперименты, признайтесь ведь, тоже не столь безобидны. Похищение детей, знаете ли, не очень-то похоже на благотворительность.
- Но это совсем другое! - попытался оправдаться Лиссьер. - Мы хотим достичь того же, чего и вы, но совершенно другим, более гуманным способом. Мы планируем сделать человека более приспособленным к новым условиям и в то же время позволить ему сохранить свою человеческую сущность. И потом, это же не откровенное убийство!
- А что это, по-вашему? - разозлился Раферти. Этот изворотливый шишколобый уже стал действовать на нервы. Лицемер, каких еще поискать. Моралист хренов. - Я хотя бы не издеваюсь над этими выродками. Пуля в лоб и все дела. А что будет с этими детьми, когда вы выкачаете из них всю кровь и спинномозговую жидкость? Молчите? А я вам отвечу, если вы вдруг об этом не задумывались. Запаянные свинцовые контейнеры, отправленные на океанское дно - вот что с ними будет. И вы как обычно со своими коллегами будете после этого разглагольствовать о высшей цели спасения человечества!
Лиссьер нахохлился и избегал смотреть на Раферти. Раферти счел, что немного перегнул палку. Не секрет, что на последнем заседании совета безопасности он тоже высказался за проведение операции по захвату биоматериала для продолжения работ группы Лиссьера. Биоматериала! Звучит-то как! Так ведь назовут, что и не подкопаешься - все пристойно и возвышенно. На поверку - то же убийство, но названо по-иному. Но по большому счету, какая ему разница, как сгинут выродки - от пули или в результате опытов этих высокоинтеллектуальных мясников. Раферти успокоился и покровительственно похлопал Лиссьера по плечу.
- Не переживайте, Лиссьер! Господь Бог давно покинул эту землю, и судить нас некому ни на этом свете, ни на том. А иначе как бы Он допустил все это? - Раферти кивнул себе под ноги.
Лиссьер промолчал, усмехнувшись чему-то. Чтобы сгладить размолвку со своей стороны, он примирительно спросил:
- Хотите узнать, что думают ученые о Боге?
Раферти поморщился. Ему не очень-то хотелось выслушивать очередные научные россказни Лиссьера, тем более на теологическую тему. Этим шишколобым только дай рот раскрыть - будут болтать без умолку. Но Раферти счел из вежливости в пол уха послушать, что скажет Лиссьер, иначе доктор будет дуться на него до самого Острова.
- Валяйте, - снисходительно сказал Раферти.
Лиссьер одновременно пытался перекричать шум, и в тоже время старался вложить в свои слова весомость, которую трудно было выразить, когда приходиться почти кричать, чтобы собеседник тебя услышал, но Раферти, похоже, решил просто наугад корчить рожи и кивать, как бы давая понять, что все воспринимает. Довольный проявлением внимания со стороны собеседника, Лиссьер начал излагать:
- Известно ли вам, что еще древние мыслители задолго до открытия генов и первых робких попыток познать человека выдвигали идею, что бренное человеческое тело - это лишь временное вместилище для бессмертного разума. Современные религии свели эту концепцию к примитивной и довольно костной догме о так называемой бессмертной душе, ничего по сути не объясняя и выводя сей феномен за рамки научного обоснования. - Раферти впопад кивнул и Лиссьер продолжил. - Между тем, как я уже сказал, у многих древних культур подобная концепция лежала в основе совершенно определенной модели бытия, призванной достаточно полно описать взаимосвязь разума и тела. Зачатие и рождение человека, его жизнь, а затем физическая смерть - все это рассматривалось как некий обязательный эволюционный цикл, подобно тому, как бабочке предшествует куколка, а той гусеница. И бессмертие разума или души, называйте как вам угодно - это не божественная фигура, а, по мнению древних, имеющий практическое воплощение достоверный факт. Смерть в их понимании, то есть освобождение духа от материальной оболочки - это всего лишь переход к следующей эволюционной стадии существования человеческого разума... - В глазах Раферти впервые мелькнул интерес, и Лиссьер сделал драматическую паузу, заставив своего собеседника чуть наклониться вперед.
- Причем же тут Бог? - спросил Раферти.
Лиссьер ухмыльнулся, поняв, что Раферти заглотил наживку.
- Потерпите, Раферти, я еще не закончил. Если принять на веру все то, что я только что говорил об эволюции человеческого разума, то логично предположить, что существует некая особая форма бытия, сохраняющая разум и после смерти тела, и которая, быть может, даже служит источником зарождения разума во все новых бренных оболочках на Земле. Тут конечно на ум сразу приходят Нирвана, Эдем, Валгалла и масса других мифических мест, куда по толкованиям различных религий и верований, переносится душа умершего. Уместно здесь вспомнить и те описания, что дают люди, перенесшие клиническую смерть. Многие годы современная наука пыталась воедино свести все эти полунамеки, факты и погребенные под толстым слоем фольклора и иносказаний вне сомнения здравые зерна истины в единую теорию, которая могла бы объяснить к тому же многие другие не менее удивительные феномены, зафиксированные за историю современной науки и до сих пор не нашедшие убедительного объяснения.
- Например? - поинтересовался Раферти.
- Переселение душ, телепатия, чтение мыслей, телекинез, феномен близнецов и многие другие, - стал перечислять Лиссьер. - Все это навело ученых на мысль, что разум человека есть нечто большее, чем просто химизм в клетках мозга. Скорее, предположили они, химические процессы обмена сигналами между нейронами и прочие проявления высшей нервной деятельности - это лишь верхушка айсберга, являющаяся следствием функционирования некой энергетической структуры, недоступной пока для исследования современными приборами. Наш мозг играет роль необходимого передаточного звена, которое служит материальным посредником в управлении нашим телом - все равно, как клавиатура, на кнопки которой мы нажимаем, чтобы добиться чего-то от вычислительной машины. Можно даже сказать, что мозг, как орган - это своего рода очень сложная антенна, улавливающая сигналы от разума.