- Много стоят трое вооруженных людей против шайки рейдеров, - фыркнул Браун. Он поднялся с корточек. - Я в дом Скари. Боули, закрывай свою лавочку и собирай людей на площади перед мэрией. - Браун поискал глаза среди стоявших рядом мужчин. Остановив взгляд на хозяине скобяной лавки Пите Мастерсоне, он сказал ему: - Пит, подгони свой грузовик туда же. Людей будет много, и нам понадобится транспорт, чтобы побыстрее добраться до монастыря.
Мастерсон без слов кивнул и немедленно направился к выходу из бара. Боули стал торопливо убирать стаканы со стойки, не закончил и поспешно скрылся в рабочее помещение в глубине бара. Браун повернулся к Томи.
- Пойдем к твоему дяде, - шериф ухватил мальчишку за плечо и подтолкнул к выходу из пивной.
Остальные посетители бара потянулись вслед за ними, оставив на стойке и столах недопитые стаканы. Большинство собирались присоединиться к спасательной партии и спешили по своим домам, чтобы прихватить оружие и боеприпасы, а также предупредить родных.
Боули, уже переодевшийся, показался за барной стойкой. Фартук исчез, да и рубаха теперь скрывалась за походной курткой армейского образца. На брезентовом ремне через плечо висела длинная винтовка. Заметив в углу зала Джимми, единственного, кто остался в баре, Боули крикнул ему:
- Джим, я закрываюсь, так что извини, - махнул он рукой, выходя из-за стойки и опуская за собой откидной сегмент столешницы. - Сам, наверное, слышал, какая беда приключилась.
Боули говорил это просто так для порядку. В их городке Джимми считался чокнутым, и что-то растолковывать ему вообще-то не было особой необходимости - все равно ведь ничего не поймет - витает где-то в облаках, в своем чокнутом мире. Впрочем, парнем он был тихим, и люди вели себя с ним мягко и по-доброму. Поначалу некоторых раздражало, что Джимми никогда не смотрел в лицо собеседнику, предпочитая прятать взгляд где-то возле своих ступней, но к этому тоже все привыкли. Вот и на этот раз Джимми, не удосужившись даже повернуть голову в сторону Боули, быстро встал из-за стола и направился к выходу. Боули знал, что Джимми ютится в небольшой лачуге на окраине города. В будни парень зарабатывал себе на жизнь, выполняя нехитрую работенку, которую охотно поручали ему жители города. Да и сам Боули частенько нанимал парня, чтобы тот подсобил ему разгрузить поутру запасы провизии или помог починить крышу: подержал инструмент или еще что попроще. В дополнение к скромной оплате он обычно ставил Джимми бесплатную кружку пива с сухариками, которые готовила жена Боули.
Боули вздохнул, в очередной раз жалея парня, затем осмотрел помещение бара, отмечая неубранные за посетителями стаканы и тарелки, и в надежде совсем скоро вернуться к своему любимому детищу и навести должный порядок, покинул бар вслед за Джимми, не забыв при этом по привычке перевернуть за стеклом табличку "Закрыто", прежде чем запереть двери заведения. Хотя в табличке, наверное, не было никакой необходимости: в их маленьком городке и так все поймут, куда подевался хозяин и почему заведение заперто - к этой минуте уже весь городок должны были переполнять новости о произошедшем в церкви Валентайна. Но Боули не мог удержаться, чтобы не уделить время этой маленькой детали, являвшейся частичкой старинного ритуала, которого Боули старался бережно придерживаться, тем самым подчеркивая в первую очередь лично для себя незыблемость старых традиций, которые он унаследовал от своего отца.
Убедившись, что все сделано, как надо, Боули отвернулся от витрины и поправил на плече винтовку. Неподалеку переминался с ноги на ногу Джимми, уставившись взглядом куда-то в выщербленный асфальт возле своих ног. Боули вздохнул, отвернулся и, более не думая о Джимми, поспешил на место объявленного шерифом сбора. Когда Боули повернулся к Джимми спиной, юноша высоко поднял голову, избавившись от уже привычной для него сутулости, и пристально посмотрел вслед удаляющемуся хозяину бара.
Майкл Скари скривился от боли, когда Августа, его сестра, поправила подушку, чтобы он мог, полулежа в постели, отвечать на вопросы шерифа, устроившегося возле кровати на табурете. Из-за полуприкрытой двери в комнату заглядывал испуганный Томи, не осмеливающийся подойти ближе, так как его совсем недавно уже выставили вон, как только пришел шериф.
Дождавшись, когда лицо старика наконец разгладилось, Браун спросил:
- Кто на вас напал?
Майкл покачал головой:
- Не знаю.
- Ну, хоть что-нибудь ты можешь мне про них рассказать? Как они были вооружены, что говорили, или они сразу начали стрелять?
Майкл зажмурился, с такой силой сжав свои воспаленные веки, что Браун даже испугался, как бы старик не выдавил себе глаза.
- Все были одеты в форму, - наконец сказал Майкл. - Что-то говорили, пока волокли! Не помню... Голова раскалывается... Джека и Чака убили... Видел их тела, когда меня выкинули из церкви. Мне повезло... Наверное, подумали, что я тоже сдох, так у меня вся башка была кровью залита. Спохватились, когда я был за сотню метров от монастыря. Снайпер положил пулю почти точно под лопатку. Повезло мне... - вновь повторил Майкл, а в интонациях ощущение, будто и не желает он этого везения. - Да они, похоже, не очень-то и старались меня остановить, иначе послали бы кого-нибудь добить. Я ведь только ползти мог. Да сдох бы все равно, если бы на меня пастушья собака не наткнулась, - Майкл сглотнул. Браун терпеливо ждал, понимая, что это еще не все. Старик отвернулся к стене, пряча наполненные слезами глаза: - Слышал я, как эти гады ворота монастыря закрыли, и больше оттуда ни звука не донеслось. Ни выстрелов, ни криков. Ничего!
Браун сжал руку старика, лежащую поверх одеяла. Шерифу самому не хотелось мучить раненого расспросами, тем более под укоряющим взглядом его сестры. Майкл был слишком слаб сейчас и нуждался в покое. Но ситуация была такова, что только он один мог рассказать, что случилось в монастыре.
- Сколько всего налетчиков было? Хотя бы примерно, - вновь спросил Браун. Сейчас это было важнее всего.
Майкл закрыл глаза, пытаясь припомнить численность нападавших. Все произошло так быстро, что теперь он даже не мог сообразить, сколько же их было на самом деле.
- Не меньше пяти, - наконец сказал Майкл. - Но, скорее всего, их было больше. И все хорошо вооружены. Амуниция новенькая. Не то барахло, которым обычно обвешаны рейдеры или работорговцы.
- Значит, на рейдеров и работорговцев они не похожи? - зацепился за наблюдение старика шериф. Он прищурился, соображая, что бы это могло означать.
- Нет, - Майкл слабо покачал головой, затем оживился: - Военные! Вот на кого они похожи. Думал, с конца войны уже таких и не повстречаю больше. А ведь точно - военные!
- Уже кое-что, - кивнул Браун, а про себя задался вопросом: что могло понадобиться хорошо вооруженным и подготовленным военным от маленькой церкви и ее прихожан? А главное, откуда они здесь взялись? Браун со скрытой надеждой поинтересовался: - Тебе не показалось, что им понадобилась сама церковь, например для базы, а вы просто под руку подвернулись?
- Думаешь, они отпустят наших? - скривился Майкл. - Прошло уже полдня. Где все? Если бы их отпустили, они давно были бы уже здесь! Но их нет! - Майкл сделался злым. - Нет, шериф, эти гады пришли туда за людьми!
Последние слова Майкл почти прокричал, привстав с постели и не обращая внимания на свои раны. По его лицу теперь открыто бежали слезы. Он не понимал, почему шериф разводит тут болтовню вместо того, чтобы поспешить на помощь захваченным людям. Вконец обессиленный этой вспышкой эмоций, старик тяжело упал на подушку, и на его перебинтованной груди стало медленно расти пятно проступившей сквозь марлю крови.
Браун заворожено смотрел на ширящийся алый круг и очнулся лишь когда вошедшая в комнату Августа, всплеснув руками, безапелляционно заявила:
- Для этого я вас наедине оставила!? Все, хватит, шериф! Сделать брату еще хуже я вам не позволю!
Браун не протестовал. Он и так выяснил все, что хотел, или, если точнее, все, что смог ему сообщить ценного Майкл. Встав с табурета, шериф застыл возле кровати, мня в руках свою фуражку. Майкл лежал с закрытыми глазами и, может быть, даже потерял сознание. Помедлив, шериф развернулся и на негнущихся ногах вышел из комнаты. Августа тут же заняла его место на табурете и, поправив повязку брата, прислушалась к его выровнявшемуся дыханию. Убедившись, что с братом все в порядке и тот заснул, она подхватила с пола таз, в котором лежали заляпанные кровью рубашка Майкла и марлевые тампоны. Где-то на дне таза по дну звякнула пуля, которую доктор Нокл вытащил из плеча Майкла. Уперев таз в бедро и придерживая его одной рукой, Августа вышла из комнаты и тихонько притворила за собой дверь. По пути женщина поймала свободной рукой все еще стоявшего возле двери Томи.