В девять утра Матвей вошел в здание фирмы. На посту у входной двери на второй этаж его встретил Кирсан Алимбаев, здоровенный детина, про которых говорят: амбал. Этого охранника, отличавшегося строптивым нравом и высокомерным отношением к товарищам, Матвей не любил, но Алимбаев был ставленником Шаровского и его телохранителем, поэтому приходилось терпеть.
- Что случилось? - поинтересовался Матвей, заметив на скуле охранника красную припухлость - Зуб болит?
- Зуб. - Алимбаев оскалился. - Кудёма психует. Ну ничего, я с ним еще разберусь.
Матвей молча направился в дежурку, где возле телемонитора сидел нахохлившийся Кудёма и слушал напарника Сашу Преснякова
- Ты что, "озверин" принял? - осведомился Матвей, присаживаясь рядом. Что тут у вас произошло?
Кудёма отвернулся, а Саша с виноватым видом, страдая за товарища, коротко пояснил:
- Алимбай заходил... Мы тут об Игоре говорили, брате Паши... Ну, помните, у него дочку похитили?
- Ну?
- Вернулась... убежала от похитителей...
Кудёма вдруг встал и вышел из комнаты. Матвей и Саша переглянулись.
- Изнасиловали ее...
Матвей глубоко вздохнул и медленно выдавил воздух сквозь стиснутые зубы.
- Нашли - кто?
- Кто - известно, банда Шестопала, только милиция вся повязана, кормится у них... Ничего они не найдут.
- Ясно. За что Алимбаев схлопотал по морде?
- Пошутил насчет девочки, скотина... что, мол, она давно уже, наверное, не девочка...
- Ясно. Об инциденте начальство не знает?
- Вряд ли. Во всяком случае нам нет смысла выносить сор из избы.
- Вот тут ты прав, разберемся сами.
В кабинете шефа Матвея ждал сюрприз.
- Срочно уезжаем в Москву. - Афонин перебирал какие-то бумаги, кое-что складывал в папку. - Кого порекомендуешь взять в сопровождающие, кроме Алимбаева?
- Как раз его-то я бы и не взял.
- Аркадий Самсонович тебя не поймет, это его телохранитель.
- Он тоже едет? Тогда поеду и я, если вы ненадолго.
- Туда и обратно. - Президент "Рюрика" сложил документы в "дипломат", обнял Соболева за плечи и повел к выходу. - Не обращай на них внимания, терпи. Шаровский - классный специалист, я без него как без рук, а так - давно бы уволил.
В приемной их уже ждал главный бухгалтер с таким же "дипломатом", хмурый Алимбаев и Баблумян, шутивший с Людочкой. Он не скрывал, что неравнодушен к ней.
- Не мало защитников берете? - спросил он и подмигнул Матвею. - Я бы посоветовал взять еще пару ребят.
- Хватит, мы не собираемся ни с кем воевать.
- Тогда хоть вооружитесь посерьезней, сейчас кругом стреляют. Не дал воровать - стреляют, не дал хамить - стреляют, да даже просто обогнал иномарку - опять стреляют!
Подняв бровь, Афонин в сомнении замолчал.
- Хватит пистолетов, - негромко сказал Матвей: у него, как и у всех охранников фирмы, было разрешение на ношение оружия.
- Тогда возьмите хотя бы еще "КС", - никак не мог успокоиться Баблумян, проявляя несвойственную ему заботу.
Подумав, Афонин кивнул. Матвею пришлось возвращаться в дежурку и брать из сейфа помповое ружье "КС-23", которое могло, кроме патронов калибра двадцать три миллиметра, стрелять контейнером "черемухи", а также пластиковыми пулями "стрела-3", резиновыми шариками "волна-Р" и зарядом картечи. У Алимбаева, насколько помнил Матвей, был швейцарский "ЗИГ-зауэр", сам же Соболев носил армейский "ПМ-М" под девятимиллиметровую пулю с магазином емкостью двенадцать патронов. Конечно, он мог бы достать себе личное оружие и более экзотического вида, но не считал нужным делать это, так как не собирался применять его.
Афонин сел в свой синий шестиместный "шевроле" рядом с водителем. Шаровский, Алимбаев и Матвей устроились сзади. Матвей поймал темный, рыскающий взгляд охранника, и ему сразу перестала нравиться предстоящая поездка. Что-то в ней было тревожное, поспешное, неподготовленное, суматошное. С бухты-барахты такие поездки не делаются, их надо обдумывать и готовить заранее, даже если кто-то из директоров Союза банкиров и предпринимателей и приказал президенту "Рюрика" явиться немедленно "на ковер".
Пока выезжали за город, в основном молчали, изредка перекидываясь репликами, а за Луховицами разговорился Шаровский, пересказав вычитанную в газетах историю о преступной группировке в Воронеже, шерстившей коммерсантов. Банда занималась тем, что насильно заставляла предпринимателей передавать ей недвижимое имущество, отстегивать немалые суммы за "охрану", получать по подложным документам кредиты в банках и отдавать ей. Пытавшихся сопротивляться бандиты подвергали пыткам в "подпольных тюрьмах", накачивая наркотиками и алкоголем, пилили ножовками, дробили молотками пальцы, отрезали уши, выбивали зубы, сажали на раскаленную электрическую плитку, погружали с головой в экскременты...
- Работали не хуже гестапо, - усмехнулся Афонин. - Ты к чему это все рассказываешь, Аркадий Самсонович?
- Так, вспомнилось, - пожал плечами Шаровский.
- А чем закончилось дело? - не удержался от вопроса водитель средних лет, всегда серьезный, обстоятельный, исполнительный, ас своего рода.
- Похватали их, конечно, всех, да изъяли там всего-то сумму в несколько тысяч долларов.
- Негусто. Деньги, небось, успели перевести в банки за границу. Да, наглеют преступники. Вчера мой свояк стал свидетелем драки. Пошли они с женой в ресторан "Золотой Плес" по случаю дня рождения приятеля, а там гуляла "крутая" компания. Напились, стали приставать ко всем, милиция начала их урезонивать, так они отметелили двух милиционеров да еще и погнались за ними на своих иномарках, стреляя в воздух. Ведут себя, гады сопливые, как в оккупированном городе!
- А ты что скажешь, Соболев? - спросил Шаровский.
- Остановите машину, - сказал вдруг Матвей, увидев тревожную вспышку сторожевой сигнальной системы, и понял наконец, что ему с самого начала не нравилось во всей этой истории с поездкой.
- Зачем? - оглянулся Сергей Сергеевич.
- Остановите, пересядем.
Шофер остановил "шевроле". Матвей вылез из кабины, оглядел ближайший лес, подступающий к дороге, проносившиеся по шоссе автомобили, и жестоким усилием воли - до укола сильнейшей головной боли, иначе пока не получалось, - вошел в состояние турийи, или меоза, как говорил Иван Парамонов, то есть ментального озарения.