Как бы я поступил в данной ситуации? Стал бы выходить из зоны обледенения или продолжал бы сближение с обнаруженным врагом?
Конечно, я продолжал бы преследовать врага!
«Значит, и сейчас надо поступить таким же образом», — решил я. Ну а если уменьшится подъемная сила и увеличится лобовое сопротивление? Если тяга станет совсем маленькой или даже произойдет полная остановка двигателей?
Я потянул ручку на себя, и самолет стал забираться вверх: надо было выходить из игры.
А надо ли? Неужели больше ничего нельзя сделать? Самолет неожиданно вынырнул из облаков. Надо мной было черное небо, усыпанное мириадами звезд. Звезды как в зеркале отражались в лежавших надо мной облаках, и мне стало казаться, что я мчусь в межзвездной пыли уже очень давно и моя старая добрая Земля затерялась где-то далеко среди других миров.
Даже страшно стало. И за себя, и за будущих космонавтов.
«Только бы не появились иллюзии», — подумал я.
Температура газов стала постепенно понижаться, а тяга возрастать. Я вышел из зоны обледенения, но продолжал лететь с теми же курсом и скоростью, что и цель. Я решил атаковать ее несколько позднее, ведь за одну-минуту я и цель покрывали расстояние в несколько десятков километров. А там дальше условий для обледенения могло и не быть.
Прошла еще одна минута, потом вторая, третья… «Подожду пару минут и буду спускаться», — решил я. Больше я все равно не смог бы выдержать.
И вдруг… Сколько этих «вдруг» бывает у летчика в каждом полете! Мне стало казаться, что самолет помимо моего желания сильно накренился и я стал сидеть совсем боком.
Что-то случилось с управлением? Я осторожно дал обратную ногу, но крен только усилился.
Иллюзии! Неужели иллюзии? Я выровнял педали и посмотрел на авиагоризонт, потом на другие приборы, по которым можно было судить о пространственном положении самолета. Они показывали, что самолет летел прямо.
Вот оно! Чем больше летчик боится и ждет этих необычных условий полета, тем скорее они приходят.
«Спокойнее, старший лейтенант, — приказал я себе, не отрывая взгляда от авиагоризонта и вариометра. — Забудь о своих ощущениях, верь приборам, и только им. Иначе ты только углубишь иллюзию, сделаешь ее трудноустранимой. И тогда тебе уже несдобровать».
Каким-то краем мысли подумалось: «Вот что значит не отдохнуть перед полетом. Прав был Александрович, потребовав от летчиков строгого соблюдения предполетного режима. Вот почему Истомин отпустил нас сегодня после обеда отдыхать, а мы не послушались, решили позаниматься на тренажере».
Припомнились записи из дневника Кобадзе. Капитан подробно описывал иллюзорные ощущения при полетах в сложных условиях и то, что он делал, чтобы освободиться от иллюзий. Отвлекал себя разговором с руководителем полетов или с ведомым, громко пел, тряс головой, напрягал мышцы рук и ног, наклонялся вперед.
По заданию я ни с кем не имел права разговаривать до конца перехвата. Тогда я изменил положение тела, энергично замотал головой, сказал себе: «Я верю только приборам и спокоен за их работу. Мне нечего бояться».
И тут случилось чудо: иллюзия пропала.
«Спасибо тебе, верный друг! — обратился я мысленно к Кобадзе. — Ты всегда с нами, учишь нас. Мы еще не раз придем к тебе за помощью. И верим, ты поможешь, выручишь из беды».
Я посмотрел на часы. На борьбу с иллюзией ушло две минуты, а мне показалось, что прошла целая вечность.
Пора снижаться — я плавно отдал ручку от себя и так летел, пока стрелка высотомера не коснулась индекса. Теперь я снова был в облаках и шел на одной высоте с целью. Табло показало, что расстояние до нее оставалось прежним.
Я включил форсаж. В кабине и на плоскостях заиграли переливы огня — это были отсветы от раскаленной газовой струи, вылетавшей из сопла на несколько метров. Даже облака с боков, казалось, горели, подожженные этим необыкновенным факелом. Когда я впервые включил ночью форсаж, то думал, что вспыхнул самолет. Теперь для меня это было привычно. А облака достаточно хорошо скрывали от противника огненный след.
Я чуть довернул вправо и тотчас же снова увидел на экране поискового локатора знакомый всплеск — это и был «чужой» самолет. Начал немедлено сближаться с ним. Спустя несколько секунд лампочка просигналила «захват». Я перевел взгляд на отражатель прицела. Слегка взял ручку управления самолетом на себя, чтобы совместить центральную точку с искусственным изображением цели на прицеле. Наконец мне это удалось, и я открыл по «противнику» огонь.