не для того, чтобы вернуться домой без главного приза. Особенно потому, что я сам не
был уверен, сколько еще сезонов мое тело могло бы выдерживать это.
Или сколько еще сезонов я хотел играть.
Одно дело терпеть боль, идти на риск после каждого удара, когда единственные мои
обязательства были связаны с командой, тренерами и главным офисом. Но появление
Гвен на этом фоне поменяло абсолютно все.
123
С той игры против the Browns, все было так, словно она позволила себе
расслабиться. Это не было чем-то столь открытым. Мы не выходили поужинать каждый
вечер или не держались за руки в общественных местах, но дело было в том, как звучал ее
смех — он был легким и полным жизни. Или то, как она больше не нервничала, когда
случайно касалась меня. Или в том, что мы постоянно оказывались у кого-то из нас дома,
готовили, болтали, а потом падали вместе в постель. Мы нашли для себя несложный ритм,
как будто Гвен для самой себя приняла решение плыть по течению, не беспокоясь о том,
что ее могло затянуть на дно, или что она могла потерять саму себя в ком-то.
Я по-прежнему не давил на то, чтобы мы дали какое-то название своим отношениям,
но мне очень хотелось. Причина была в том, что парни в моей команде подшучивали над
тем, что я был моногамным маньяком. В моем ДНК не было того, что отвечало за
случайные связи, но ради Гвен я сделал попытку.
Отец и Фил беспокоились, что Гвен и ресторан могли стать для меня весьма
опасным развлечением. Однако я отмахивался от их озабоченности этим вопросом. Но
правда состояла в том, что «развлечение» было явно не подходящим словом. Развлечение
— это то, что мгновенно поглощает все внимание. Быстро проходящий интерес, эпизод.
Но Гвен и ресторан были чем-то большим. Они были столь явным и настоящим
искушением. Они заставляли меня смотреть вперед, в будущее, и впервые увидеть ту
жизнь, которая не вращалась вокруг футбола.
И это не беспокоило меня настолько сильно, как должно было бы.
После того, как я покончил со своими обязанностями в Армии Спасения, я
остановился около ресторана, чтобы забрать тыквенный пирог, который я попросил
кондитера испечь специально для меня, чтобы отнести его на День Благодарения в дом
Лалондов. Я почти был уверен в том, что увижу машину Гвен на парковке, не смотря на
то, что Stonestreet’s был закрыт на время праздника. В последнее время она стала кем-то
вроде трудоголика, делая заметки на полях своего блокнота, бормотала себе под нос
какие-то ингредиенты, и делала какие-то мысленные напоминая, которые невозможно
было расшифровать.
Казалось, что это чрезвычайно сложный процесс создания блюд, которые должны
были быть представлены в вечернем спецменю, но ответственной за это была сама Гвен,
составляя его на свое собственное усмотрение.
Включив свет на кухне, я огляделся вокруг и улыбнулся, глядя на белую плитку в
виде кирпичика, которая использовалась в качестве доски для заметок, зарисовок,
посланий и рожиц, которыми была усеяна вся стенка. Не сильно отличалось от того, когда
Крис завладел тетрадью тренера. Я был рад, что персонал чувствовал себя здесь довольно
комфортно, чтобы считать это пространство своим.
Как и было обещано, тыквенный пирог был в коробке на одном из разделочных
столов из нержавеющей стали. Записка была прикреплена к прозрачной пластиковой
крышке. «Оскара» кулинарного мираТвоя мама закатила бы глаза от неодобрения. Гвен». Я рассмеялся. Эй, я
возможно и оказал какое-то влияние, будучи владельцем, чтобы обманным путем
заполучить себе пирог для сегодняшнего вечера, но, по крайней мере, в этом году я не был
настолько глупым, чтобы попросить Гвен испечь его или купить десерт в какой-нибудь
бакалейной лавке.
Взяв коробку под мышку, я пошел в офис, чтобы проверить почту, которую получил
после своего последнего визита. Было несколько документов по заработной плате,