требовал от него победы в чемпионате — что, по сути, было практически невозможно,
если ему пришлось бы делать такую серьезную замену в стартовом составе в последнюю
минуту. Если я выбывал, это означало, что вся линия нападения должна была
перестроиться, чтобы приспособиться к иному стилю игры, к иному настрою. Если бы я
не имел возможности справиться с болью и собрать все свои силы ради команды, то из-за
этого должны были пострадать все.
— Я бы не советовал этого, — сказал доктор Эванс, качая головой. — Логан
настоящий везунчик. Частичные разрывы случаются реже и легче поддаются лечению, как
в краткосрочной, так и в долгосрочной перспективе.
— Отлично, — хмыкнул тренер. — Тогда лечите его и давайте вернем его на поле.
— Это не так просто — это не то, что можно было бы поправить за пару недель, а
игра с поврежденным коленом резко увеличивает риск разрыва.
— Насколько большой риск мы обсуждаем? — спросил я, уставившись в потолок, не
обращая внимания на ругань тренера, на вздох доктора и полнейшую тишину со стороны
своего отца.
— Вам нужны прогнозы? — спросил доктор Эванс.
Мои челюсти напряглись еще больше.
— Мне просто нужно знать то, что может произойти, — уголком глаза я заметил, как
доктор пожал плечами.
— Возможно, что вы придете в себя, все будет по-вашему, ваше колено не будет
повреждено и мы залечим травму в период межсезонья.
Тренер хлопнул в ладоши дважды.
— Это именно то, что нам нужно было услышать, док.
— Я сказал: возможно, — продолжил Эванс. — А теперь давайте поговорим о том,
что, скорее всего, вероятно. Есть вероятность, что кто-то применит силу к частично
154
разорванной коленной связке, что грозит полнейшим разрывом. Прибавьте к этому
историю Логана с подобными травмами, и вот тут его риски резко возрастают.
— Старая травма на другом колене, — сказала мой отец, вставая и подходя к моей
койке, его голос был спокойным и уверенным. — А травмы — это часть того, за что мы
платим, получая возможность играть — Логану известно об этом.
Конечно, я все знал. Я слышал разные интерпретации этого утверждения, по крайней
мере, тысячу раз с тех пор, как зашнуровал свою первую пару бутс. Хотя это не означало,
что натягивая свои щитки, носить название the Blizzards на своей футболке не являлось
порой, чем-то вроде битвы силы и желания — по крайней мере, до недавнего времени. Но
мне платили за то, чтобы я сражался, не смотря на все, что бы мне не подкидывала игра,
не обращая внимания на сомнения.
— Возможно, я мог бы опустить это, если бы у меня перед глазами не было истории
болезни Логана, в силу того, что его правое колено никогда не было так сильно или
стабильно, и навряд ли его достаточно компенсировало левое колено, и есть огромная
вероятность необратимой травмы, — доктор Эванс нагнулся ко мне, устанавливая
зрительный контакт. — К тому же ты должен учитывать свой уже не столь юный возраст,
— он говорил со мной, как с кем-то, кто готовился заменить свой тазобедренный сустав, а
не с кем-то в возрасте, приближавшемся к тридцати. — Восстановление будет долгим,
сложным, и ты никогда не восстановишься на все сто процентов. Логан, тебе нужно
подумать о том, как отзовется эта травма через десять, пятнадцать, двадцать лет.
Только я не мог этого сделать. Ни один профессиональный атлет не мог
беспокоиться о цене, о том, сколько он должен заплатить, чтобы его тело было на пике,
было лучшим изо дня в день. Победителей заботит только одна единственная вещь — это
победа. И конечно, черт возьми, не было сомнений в том, чтобы у меня было право
перечеркнуть все те страдания, что я переносил каждую секунду, ради того, чтобы
заполучить кольцо. Все бросить, потому что мне было больно. Я бы пошел на риск — я
бы лучше прожил жизнь с травмированным телом, чем задавался бы вопросом «а что
могло бы быть». Это был тот путь, который был мне предначертан, как бы сказала моя
мама.
— Как скоро я смогу надеть форму? — спросил я. Я едва успел это сказать, когда