лучшую сторону.
— Даже если и так, то это большой риск, — сказал Трент.
— Так и есть, — сказала я. — Но я уверена, что это того стоит.
— Когда я встретился с вами в Stonestreet’s, вы никак не показали, что это именно
то, чем вы бы хотели заниматься, — сказал он. — Мне любопытно, посему вы избрали
именно этот путь.
— В то время я сама не знала, чего хочу — или где хотела бы быть. Денвер должен
был стать всего лишь временной остановкой, — я прочистила горло. — Большую часть
своей жизни я переезжала с места на место в надежде улучшить свои навыки и
усовершенствовать свое мастерство. Я говорила сама себе, что причина, по которой я
нигде не пускала корни или никак не развивалась самостоятельно, состояла в том, что в
глубине души я была кочевником. Но если быть честной, то думаю, что выбрала тот путь,
потому что так было легче, чем привязываться к чему-то. Мне не нужно было всецело
отдаваться чему-то. Но потом я вернулась в Денвер, и, наконец, впервые в жизни ощутила
почву под ногами. Я воссоединилась со старыми друзьями, со своей семьей... влюбилась.
Мне понадобилось всего несколько месяцев на то, чтобы признать все это. Теперь, для
меня нет другого места, которое я хотела бы называть своим домом.
Откинувшись на спинку кресла, он сложил пальцы домиком, прижав те к губам,
изучая меня взглядом прищуренных глаз. Я заставляла себя не дергаться под столь
пристальным испытующим взглядом. По его выражению я не могла сказать, было ли
интересно, смешно или же он был оскорблен, что я имела наглость прийти к нему с таким
предложением.
Некоторое время мы сидели в мучительной тишине, прежде чем Трент опустил руки
и сказал:
— Вот, что я скажу вам. Вы приготовите блюдо на мой выбор за ограниченное
количество времени прямо сейчас, и если я буду сражен тем, что вы мне представите,
тогда мы можем продолжить обсуждение вашей идеи. Как вам такое?
166
Все это звучало просто ужасно не потому, что я сомневалась в собственных
кулинарных способностях, или потому, что я не была готова принять вызов. Все это было
ужасно потому, что исход всего зависел только от меня. Не было никаких су-шефов или
ресторанных критиков, чтобы обвинить меня в том, что я допустила ошибку в
приготовлении определенного блюда. Но я уже достаточно набегалась по чужим кухням,
воплощая в жизнь мечты других людей. Теперь настала моя очередь.
— Я готова, — сказала я, мой голос был ровным и уверенным, тогда как в животе
порхали бабочки.
— Прекрасно, — сказал он, отодвигая кресло и поднимаясь на ноги. — Вы можете
оставить свои вещи здесь. Нам сюда.
Трент повел меня к лифтам, и мы спустились на третий этаж. Стальные двери
разъехались в стороны в вестибюле ICE.
Словно внезапное наводнение воспоминания о днях в моей кулинарной школе
нахлынули с поразительной силой — боль в мышцах и онемевшие руки после нарезки
сотен луковиц морковок и сельдерея на кубики одинакового размера, что было
направлено на то, чтобы улучшить мои навыки в обращении с ножом; бесчисленные часы,
потраченные на разделывание рыбы и правильную нарезку ребрышек; раз от раза
охватывающее тебя разочарование после провала в приготовлении пяти основных
французских соусов, когда подгорело молоко или передержал на огне муку, и то чувство
эйфории, которое охватило меня, когда я, наконец, освоила их все.
Я помнила это так, словно все было только вчера.
Трент разговаривал с девушкой за стойкой регистрации. Она кивнула, посмотрев на
меня, стоявшую неловко в стороне, и нырнула за угол. Через несколько минут она
вернулась и вручила мне новый поварской кафтан, фартук, колпак и набор ножей.
— Я часто арендую здесь место для демонстраций или проверок, — сказал мне
Трент, когда проводил через сеть коридоров. — Наличие кулинарной школы в такой
непосредственной близости является одной из основных причин, почему моя штаб-