открыл дверь. Там стояла Гвен вся в черном с ног до головы — черная рубашка с
36
длинным рукавом, черные узкие джинсы, черные ботинки до щиколотки — ее волосы
были собраны в конский хвост. Под мышкой она держала бутылку красного вина. Она
явно не наряжалась для такого случая, а выглядела в точности так, как я того ожидал.
— Я знаю, что это не праздничный ужин, но моя мама учила меня никогда не
приходить к кому-либо с пустыми руками, — сказала она, входя в квартиру без лишнего
шума. — Поскольку я знала, что мне понадобится алкоголь, чтобы пережить этот ужин, то
подумала, что у тебя есть или дешевое пиво, или ликер, поэтому я принесла настоящий
напиток для взрослых.
— Но не захватила бокалы для вина? Думаю, у тебя есть выбор между кружкой для
кофе и красным пластиковым стаканом, — сказал я и подмигнул, выхватывая бутылку
Cabernet Sauvignon.
Гвен была непохожа на тех, кого я приглашал к себе домой раньше. Никаких
высоких каблуков или кокетливой улыбки, никаких помадных поцелуев на щеках или
какого-нибудь мимолетного прикосновения к моему плечу, когда она пронеслась мимо
меня внутрь. Никакого цветочного парфюма или прически, что я бы боялся испортить ее.
Все, что касалось Гвен было настоящим, соблазнительным, и то, по чему я скучал все эти
годы.
Я попал.
Она задержалась в прихожей, рассматривая солнце, исчезавшее за горами, через
большие, от пола до потолка, панорамные окна в большом зале, потом постояла перед
стеной и поднялась вверх в спальню, разглядывая семейные фотографии.
— Сюда, — сказал я, проводя ее по квартире. Я прошел слишком близко к углу,
задев его слегка коленом, и вздрогнул.
— Стареешь, Сладкая Булочка? — спросила она с ухмылкой, обходя меня.
— Что-то типа того.
Я провел ее на кухню и улыбнулся, когда она затаила дыхание, увидев современное
пространство с первоклассной отделкой и техникой. Моя квартира была милой, но не шла
ни в какое сравнение с броским особняком, который Крис купил в Черри Крик. Иногда я
мог поклясться, что он раскидывается деньгами из «Монополии» без каких-либо реальных
последствий. Я видел слишком много спортсменов, растративших свои финансы на
глупые вложения и неверные решения. НФЛ платила и платила, но все имело свою цену
или срок годности, а я не хотел быть еще одной поучительной историей. Еще одна вещь,
которую мама вложила в меня, а отец прислушивался к этому. Вот почему он до сих пор
жил в том доме, где я вырос.
— Почему по этой безупречной поверхности размазаны соус «Болоньезе», яичный
желток и сыр рикотта? — спросила она, морща нос от того беспорядка, что я устроил. —
Конечно же, тебя предупредили, что каррарский мрамор предназначен для ванных комнат
в отеле, богатых семей, которые предпочитают ресторанную еду на вынос, и, по всей
видимости, еще и для спортсменов с бóльшим количеством денег, чем здравого смысла,льшим количеством денег, чем здравого смысла,
чтобы понимать, что этот материал такой же пористый как морская губка.
— Меня не предупредили, но теперь я осведомлен, — я откупорил вино и отставил
его, чтобы вздохнуть, раздраженный тем, что мой дизайнер интерьера не предупредил
меня, как легко мрамор мог окраситься.
Когда я повернулся, Гвен устроилась на табурете, локтями уперевшись в
столешницу, ее подбородок устроился на ладошках. Уголок ее рта был загнут вверх, и у
нее на лице было забавное выражение, такое, которое я не видел со времен старшей
37
школы, но сразу же вспомнил. То самое, которое говорило: «Сладкая булочка — ты
идиот». То, которое по прошествии времени, по-прежнему било меня туда, где я меньше
всего ожидал. Если кривоватая улыбочка могла оглушать, то я мог бы только
догадываться, какое воздействие могла оказать такая редкая настоящая улыбка от Гвен.
— Что? — спросил я, когда начал укладывать ингредиенты в мамину проверенную
временем кастрюлю для запекания.
— Ничего. Просто любопытно, когда ты начнешь пресмыкаться. В конце концов,
этот ужин должен означать извинение. Или он должен стать для тебя уроком того, как