драма, есть отвлечение, которые, я думаю, и ты со мной согласишься, команда себе
позволить не может.
Совершенно ошеломленный, я повернулся к отцу.
56
— Ты же не можешь всерьез беспокоиться об этом? Ты был рядом с Гвен с самого
детства. Ты знаешь, что она совершенна не такая, как о ней написали.
— Сын, — вздохнул он. — Послушай, я знаю, что ресторан важен для тебя, и ты
хочешь принимать активное участие. Но как Фил тебе сказал до этого, твоя роль должна
быть ограничена в качестве лица ресторана Stonestreet’s. Не больше. Поэтому, ты не
должен проводить время с Гвен наедине даже в профессиональном плане. Твоя
концентрация и энергия должны быть направлены на игру.
Дело не в том, что я не слышал их беспокойства, но это было просто смешно.
— Я имею право на личную жизнь.
— На самом деле, Логан, не имеешь, — сказал Кент, в его тоне отсутствовал юмор и
терпение. — Не тогда, когда ты являешься лицом этой команды, и не тогда, если это
может ухудшить твои показатели.
На этот раз они были неправы. Гвен заставляла меня чувствовать себя таким
нормальным. Не Логаном Стоунстритом — выдающимся квотербеком и марионеткой,
связанной контрактом. Когда я был рядом с ней, я был просто... собой. Сладкая Булочка.
И я чувствовал, что хочу удержать это и никогда не отпускать.
***
Я подъехал к небольшому домику Гвен в Вашингтон Парк, когда она вышла на
крыльцо. Я решил рискнуть застать ее дома, вместо того, чтобы наслаждаться своим
выходным. Она стояла с кучей грязных фартуков, сумок из магазина, также было еще
несколько книг из библиотеки и кольцо с ключами, свисавшее с ее пальца, казалось, что я
успел застать ее в последний момент.
Прошло две недели с тех пор, как она убежала от меня с игры за Кубок the Blizzards.
Две недели с тех пор, как Андреа Уильямс обвинила Гвен в том, что она использует секс,
— и меня самого — чтобы добиться успеха на своем пути к кулинарной славе. Не было
сомнений, что Гвен видела колонку со сплетнями и теперь была зла как черт, что было
вполне оправданно. Вот почему я решил, что лучше дать ей время остыть, прежде чем
показаться ей на глаза.
Гвен заперла входную дверь, заталкивая ключи в сумочку, и быстро спустилась вниз
по ступенькам со стопкой конвертов между зубов. Поместив их в почтовый ящик, подняла
вверх красный флажок, потом подняла ведро воды, спрятанное за столбом, и вылила его в
горшок с фиолетовыми цветами. Все это время все вещи оставались у нее в руках.
Черт, эта женщина умела жонглировать лучше, чем циркач. Хотя, я думал, что
одновременное выполнение нескольких задач после работы в ресторане стало для нее
обыденной вещью.
Я выскочил из своего грузовика. При звуке моей закрывшейся двери, Гвен
подпрыгнула и повернулась, широко распахнув глаза.
— Боже, Сладкая Булочка, ты меня напугал, — сказала она, в ее голосе звучало
раздражение. — Разве ты не должен быть в Питтсбурге?
Гвен открыла багажник Nissan Sentra, припаркованного у обочины, тот самый, на
котором она ездила с шестнадцати лет, и бросила туда все вещи, что были у нее в руках.
Было трудно поверить, что она до сих пор владеет этим авто — машина не особо была ей
нужна, когда она училась в кулинарной школе в Париже или работала в Сан-Франциско. К
57
тому же она получала хорошую зарплату, поэтому даже, если ей нужен был автомобиль,
она могла бы обновить его на что-то, что не было бы таким помятым и ржавым.
Но это была Гвен — девчонка, которая никогда не делала того, что я от нее ожидал,
девчонка, чьи причуды я считал бесконечно очаровательными. Рассматривая облезлую
краску, помутневшие фары и побелевшую на солнце подпрыгивающую и кивающую
голову собаки Скотти, которая совершила путешествие уже на сотни миль, я думал, что
привлекательного она видела в этом куске хлама... и как бы много я узнал о ней, если бы
спросил об этом.
— Прилетел домой прошлой ночью сразу после игры, — сказал я, подойдя к тому
месту, где она складывала разбросанные вещи только в ей одном понятном порядке. Я