движении вперед, я обосновала это себе самой тем, что просто рассматривала варианты,
используя все возможности. Однако в глубине души я знала, что сделала этот телефонный
звонок, потому что какая-то часть меня на самом деле хотела доказать, что я не была
такой, как обо мне утверждал Стивен — что успехи, которых я достигла в своей карьере,
были заработанными тяжелым трудом и честно заслуженными, а не построенными за счет
репутации других.
Но теперь, когда я прилагала все свои силы, чтобы составить меню, которое
отражало бы мою индивидуальность, я задумалась, действительно ли, как утверждал мой
отец, я была создана для чего-то большего, чем просто для роли шеф-повара, работая под
чужим именем.
Я притянула к себе свой потрепанный и помятый блокнот, пролистывая практически
два десятка записей, полностью погружаясь в свое первое путешествие в Модену, Италия,
114
когда мне было десять лет и я пробовала бальзамический уксус из деревянной бочки на
семейной ферме. Даже когда я просматривала пожелтевшие страницы, наполненные
воспоминаниями и самыми лакомыми кусочками из различных поездок, я не могла найти
нить, связывавшую их всех вместе, не могла найти что-то, что делало меня... мною.
Тем не менее, я улыбалась разным комментариям, которые мой отец нацарапал на
полях в ответ на некоторые из моих наблюдений, — «Морской еж считается деликатесом
в Японии, Гвендолин», — написал он, когда я отметила, что еж напомнил мне
испорченное арахисовое масло, или вот: «В Британии блины называются галетами или
«сдувшиеся оладьи», — исправил он, написав это своей любимой красной ручкой. Во всех
этих записях было столько юношеского максимализма и глупых фантазий. Куда все это
делось?
Я покачала головой, подгибая под себя ноги и распрямляя спину. Возможно, я
смотрела на все неправильно. Потому что, на самом деле, вопрос, стоявший передо мной,
был прост: Что я хотела готовить?
Когда я макнула последний кусочек бискотти в свой эспрессо, кое-что, сказанное с
Логаном, вспомнилось мне — «я думаю, то, что делало мамину еду такой потрясающей,
это то, что в конце дня она определяла, что ей больше всего нравилось в блюде, и
искренне хотела этим поделиться с людьми, которые были рядом с ней. «Оскара» кулинарного мираВсе было так
очевидно», — рассмеялась я, ответ лежал прямо передо мной.
Когда я готовила дома для себя или выходила в рестораны, я практически всегда
выбирала современную интерпретацию кухни «с фермы прямо на стол», где отдавалось
предпочтение старомодному искусству добавления приправ, заготовки, копчения и
брожения. А еще мне очень нравилось экспериментировать с различными научно-
техническими методами, мне нравилось добавлять в свои блюда разные соусы, пену и
пудру, я делала это не с целью напугать или для показухи, а только, чтобы подчеркнуть
натуральный вкус пищи.
И это было именно то, что мне надо было показать Тренту — меню, которое
охватывало бы все мои кулинарные путешествия, при этом оставаясь естественным в том,
что мне нравилось создавать. Широкая улыбка расплылась на моем лице одновременно от
волнения и от того, что я точно знала, что находилась на верном пути.
Я услышала низкий рев со стороны двери в гараж, за которым последовал звук
закрывшегося багажника. Моя мама вернулась после своей «беготни». Я подумала, что
сейчас настало самое лучшее время для того, чтобы устроить перерыв. Бросив свой
карандаш на кучу бумаг, я вытянула руки над головой и вытащила себя из-за стола, чтобы
встретить ее у заднего входа и помочь с сумками.
— Ох, Гвен, ты все еще здесь, — сказала она, ее глаза изумленно распахнулись. — Я
думала, что тебе нужно было быть в Stonestreet’s, чтобы подготовиться к вечернему
обслуживанию.
Ее нос и щеки покраснели от холода, но вместо того, чтобы быть похожей на клоуна,
как это было бы со мной, в ее случае это лишь подчеркнуло белые волосы, голубые глаза