Жорик нанес Максиму несколько ударов, но все они пришлись по сжатым кулакам и острым локтям последнего, а значит – особенного урона нанести не могли. К тому же, последним ударом Жорик со всего размаху угодил в доску – промахнулся – и пребольно зашиб себе кулак. Рассвирепев, он схватил Максима за руку, пытаясь заставить того открыть лицо, и тут на него налетел Фидель.
Он был на голову ниже Жорика, но гораздо сильнее в руках, и потому не стал бить кулаками, а схватил Жорика за шею и зажал его в борцовский замок. Жорик захрипел, и попытался высвободиться. Не получилось – Фидель не бил, но шею держал так крепко, что высокий Жорик вынужден был согнуться в три погибели. Теперь низенький Фидель нависал над ним.
– Не смей его трогать, собака! – прокричал Фидель в ухо стонущего и матерящегося Жорика. – Он свой. Не смей своих трогать!
Между тем Максим опустил руки, распрямился, и безучастно наблюдал за происходящим. Он был бледным, как мел, и дрожал мелкой дрожью. Сейчас ему было бы несложно налететь на беспомощного Жорика и избить его, но страх парализовал движения. Максим мог только смотреть и ждать – что же сейчас будет?
– Не смей его трогать! – прошипел Фидель в очередной раз. – И никого из своих не трогай, паскуда!
– Ладно. Пусти! Не трону! – Жорику было очень больно, он кричал бы, если бы не была пережата шея.
– Слово пацана? – уточнил Фидель.
– Слово! Пусти!
Фидель выпустил Жорика и отошел. Жорик выпрямился, красный и помятый, ненавидящим взглядом уперся в Максима.
– Мы с тобой еще посчитаемся, – прохрипел Жорик. – Потом. Будет время.
И, прихватив дипломат, пошел на свое место.
– Пойдем, – будто издалека услышал Максим шепот Нади. Звенел звонок, и она влекла его к их парте. – Пойдем! Ты такой молодец! Я так рада, что ты дал сдачи!
Не помня себя, Максим плюхнулся на стул.
В класс зашел учитель, и стало тихо…
4
Спустя несколько дней Максим и Фидель гостили у Длинного.
Они вообще любили ходить к нему в гости: отец Длинного был прокурором района, и потому имел доступ ко всяким дефицитным вкусностям – копченой колбасе, разным сортам сыра, говяжьему языку. В советские времена все эти вещи стоили недорого – отец Максима, шахтер-проходчик, вполне мог бы покупать для семьи такое, да и мать Фиделя, воспитывавшая сына в одиночку, тоже могла бы изредка выкраивать из своей зарплаты швеи копеечку на вкусности. Но дело было не в деньгах! Доступ к дефицитным товарам был не у каждого. У директора магазина был, и партийного работника был, у районного прокурора – был, а вот у шахтеров и швей – нет. Это, впрочем, не означало, что семьи простых работяг голодали: мать Максима несколько раз в неделю жарила полную сковороду отличных свиных котлет, и семья от этого не беднела. Но вот говяжий язык можно было попробовать только в гостях у друга. Длинный был человеком не жадным – насыпал в тарелки гостей то же, что и в свою. Его родители тоже были людьми широкой души, и никогда не препятствовали единственному сыну кормить друзей деликатесами.
– В кино сегодня пойдем? – спросил Фидель, сооружая себе бутерброд – огромный кусок говяжьего языка на тонюсеньком кусочке хлеба. – Корень с Бригадиром собрались на сеанс в четыре часа, нас с собой звали.
– Они что, сами дороги в кинотеатр не знают? – спросил Максим, отпивая из чашки душистый чай.
– Проспектовских боятся, – ухмыльнулся Фидель. – Кинотеатр-то, как не крути – их территория!
– Так и сказали – мы боимся?! – удивился Длинный.
– Нет, конечно, – хмыкнул Фидель. – Но это и без слов понятно. После случая с Хачеком проспектовские пообещали извести беспредельщиков – то есть нас. Они очень обижены, и не успокоятся, пока кого-то из наших толпой не отгупают. Теперь я и сам в одиночку в город не выйду!
– А что за кино? – спросил Максим.
– Что-то с Пьером Ришаром – ответил Фидель.
– На Ришара пойти можно, – сказал Длинный. – Нас с Бригадиром и Корнем будет пятеро, проспектовские вряд ли сунутся. Не по десять же человек они ходят! А побегут за помощью – мы смоемся.
– Кстати, а почему это Корень с нами решил пойти? – поинтересовался Максим. – Он же почти все время с Жориком гуляет! Может, и Жорик вместе с Корнем припрется? Как хотите, а я с ним никуда не пойду!
– Да уж ясно! – усмехнутся Длинный.
– Не бойся, Жорика не будет, – сообщил Фидель. – Я слышал, у них с Корнем размолвка вышла. Жорик кого-то из микрорайоновских гупнул, хотя Корень просил его этого не делать – этот микрорайоновский его друг детства, кажется. Корень теперь на Жорика очень злой.