Возвращаясь домой, я размышлял: «Почему Сергей не выходит со мной на связь»? Я понимал, что у него есть своя сила, в противном случае люди всегда просят о помощи. Меня смущало другое. Я уже знал, что уход из жизни может происходить с этой силой. Собственно, именно в этом величие идеи победить страх смерти. И дело не в том, что смерть неизбежна, а в том, что когда ОНА приходит, а сила её любить остаётся с человеком, он встречает не смерть, а новую жизнь. Но если это не так, человек встречает как раз смерть: он не с Богом, а с одним из своих фантомов, и потому возвращается в новую форму этого фантома, который потом называет жизнью и который боится потерять так же, как и в прошлый раз.
Так что, даже если Сергей был с этой силой, я не мог знать, на сколько он ещё здесь задержится. «Как всё же хочется, чтобы они ещё встретились», – подумал я и тут же замер. «Стоп. О чём это я»? – вдруг я понял, что сам провалился. Кажется, в этом момент я опознал в себе своего фантома.
«Ух ты! – пробурчал я. – Где же я зацепился?» Я понимал, что где-то пропустил удар по сознанию, и было это совсем недавно. Но где? И тут же всплыло воспоминание: Сергей рассказывает, почему не ответил на моё сообщение, когда был на прогулке с Оксаной. «Точно, – подумал я, – сегодня, когда Оксана вспоминала этот случай, я почувствовал едва заметный укол».
Я тут же припарковал машину и включил СВ.
– Ещё не хватало! Столько удерживать его в своём сознании и на тебе. Может, это мой косяк? – услышал я голос в своей голове и тут же опознал того, кто, словно назойливая муха, не отпускал меня. CВ не приходило, но я знал, что его нужно просто продолжать делать. Последняя мысль, которая на прощание гавкнула, была неприятной: «Но почему он не выходит на связь? Что же с ним происходит»? И я вошёл в пустоту.
9. Дак
Мы зашли в палату, я представил нас с Даком как волонтёров и сразу объяснил цель нашего визита. Я сказал, что мы не помогаем лечить болезнь и не занимаемся психологией. Мы помогаем конвертировать протест против смерти в валюту жизни.
Я знал заранее, какая мимика появится у больного после моих слов, но мне нельзя было развозить ситуацию, провоцируя скепсис и другие формы проявления недоверия.
– Понимаете, – сказал я, не дожидаясь ответа, – вход в смерть — это выход из неё. Но для большинства людей, находящихся в Вашем положении, это неизвестно. Правда, это неизвестно и большинству тех, кто сейчас здоров.
Перед нами лежал мужчина лет пятидесяти, заложив руки за голову. У него было довольно необычное имя: Шото. Движения и речь его были будто заторможенные, а в глазах — страх. Эмоцию эту не трудно опознать даже на себе: ты вдруг начинаешь чувствовать беспокойство. Неподготовленный человек обычно принимает это на свой счёт, в то время как эмоция передаётся, можно сказать, «воздушно–капельным» путём.
«Как же легко схватить страх за хвост, – подумал я. – Блеска глаз, энергии нет ни капли, и только сосёт под ложечкой. Причём сосёт у тебя, а не у него. Вот так передаётся страх».
Шото находился на том этапе, когда человек обычно приступает к поиску народных способов лечения. Он ещё верит в чудо, но метастазы уже глубоко проникли в жизненно важные органы, с чем он так и не может смириться.
Я уже объяснял Даку, что это не вопрос веры или неверия (Дак не соглашался с тем, что человек не должен продолжать бороться).
– Борьба находится на умственном уровне, – говорил я ему, – бороться — это психическое напряжение. Оно не обязательно должно сопровождаться на материальном уровне, то есть, медицинском. Да, медицина нужна, но когда она есть результат борьбы, то похожа на буксующую машину: колёса вращаются, а эффект нулевой — машина или стоит, или едет со скоростью километр в час.
В конце концов, я не стал убеждать его в обратном. Это невозможно объяснить с помощью логики или ссылаясь на авторитеты. Пока человек не постигнет нечто, он будет находиться на стороне умирающего и будет продолжать не осознавать своё желание помочь ему выздороветь, в то время, как именно это будет мешать больному.
Так или иначе, для всех людей речь идёт не об избавлении от смерти, а об её отсрочке. А борьба, по сути — это сражение за сохранение своих фантомов и тотальное отождествление с ними. Так что, не опознав эти фантомы, помогать человеку можно и нужно, но это тот уровень, который позволяет лишь снизить боль. И слава всем этим людям, кто помогает больным!
Я работал с Даком на других уровнях: не снизить душевную боль, когда в дверь постучалась смерть, а осознать страх к ней. Ведь именно страх мешает разглядеть в биологической остановке жизненных циклов новую возможность, а не конец (нет будущего) — то, с чем живут практически все люди с разницей лишь в интенсивности страха перед смертью.