У Гарри начал портиться характер – он стал нервным, дерганным, резко реагировал на любые поползновения выяснить у него мотивы его озлобленности на весь мир, все чаще срывал свое недовольство на сокурсниках. С новым преподавателем по ЗОТИ профессором Амбридж он находился в состоянии непримиримой конфронтации, откровенно игнорируя ее замечания и дерзко отвечая на все попытки его урезонить. Поттер знал причину своего дурного настроения, но полагал, что исчерпал все возможности, чтобы что-то изменить – гордость и опасения прослыть «психом» не позволяли ему жаловаться на кошмары и на чуть ли не постоянную головную боль, которая то немного затихала, давая вздохнуть посвободнее, то снова накатывала жгучей волной, вынуждая страдать с удвоенной силой.
Яркий сон, в котором Гарри почувствовал себя его участником, к тому же в роли агрессивной змеи, напавшей на мистера Уизли, в итоге оказавшийся своеобразным видением реальных событий, стал последней каплей. Страх неотступно преследовал Поттера, вгрызаясь в него своими острыми зубами, терзая и мучая, заставляя считать себя виновным и не оправдавшим возложенных на него надежд. Гарри казалось, что он постепенно сходил с ума, и вполне вероятно – это так и было. Никакие объяснения Дамблдора о влиянии на него какой-то запредельной связи с разумом Волдеморта не помогали избавиться от этого гадкого ощущения бесконечного ужаса. Гарри не мог никому признаться, что он трус, а не герой, как думали все вокруг.
Но судьбе, видимо, было мало его мучений, поэтому она послала ему очередное испытание – уроки окклюменции с профессором Снейпом. Самый ненавистный преподаватель – после профессора Амбридж, завоевавшей в этом учебном году пальму первенства в личном рейтинге Гарри – по распоряжению директора обязан был научить его методам защиты разума. С первого же занятия Поттер проклинал свою несдержанность, когда открылся Дамблдору, что и раньше видел странные сны, но не придавал им большого значения, потому что в них не было насилия, как в случае с приснившимся ему мистером Уизли.
***
– Поттер, вы не стараетесь! Вам, похоже, нравится чувствовать себя способным посмотреть на мир глазами Темного Лорда! – сказанные на дополнительном занятии слова Снейпа били наотмашь, поднимая в душе Гарри протест против несправедливости заявления.
– Да! Я безмерно счастлив! Особенно мне нравится наблюдать, как он пытает кого-нибудь! – только выкрикнув в лицо недовольному преподавателю ехидный ответ, Гарри спохватился, что выболтал то, чего не стоило.
– Так-так… Мистер Поттер у нас развлекается по ночам, – несмотря на по-прежнему язвительный комментарий, Снейп стал выглядеть как зверь, подобравшийся для прыжка, а в его взгляде появилась настороженность. – Соберитесь! – Снейп взмахом руки показал, что намерен продолжить урок. – Закройте свой разум! Не дайте мне проникнуть в ваше сознание! Легилименс!
Гарри не мог этому сопротивляться. Он просто не понимал, что следует сделать, чтобы Снейп не хозяйничал в его голове как у себя дома, чтобы тот не вытаскивал из потайных уголков все страхи и не рассматривал с нахальной непосредственностью самые унизительные моменты его жизни. Однако на этот раз Снейпа не интересовали переживания Поттера из-за смерти Диггори или его полнейшее разочарование поцелуем с Чжоу, он целенаправленно выискивал доказательства правдивости слов Поттера о его ментальной связи с Волдемортом – и он их нашел. Подобные сны, которые, как выяснилось, и снами-то практически не являлись, начали приходить совсем недавно, и Гарри после них было безумно плохо, потому что его одолевало чувство удовлетворения от увиденного, словно он не только смотрел глазами проклятого урода, но и ощущал его эмоции как свои собственные. Вот и сейчас, когда Снейп вытащил из глубин его сознания воспоминание о таком видении, Гарри не выдержал и погрузился в благословенный обморок.
– Идиот! Недоумок! – злобно выплевывая вполголоса ругательства, Снейп силой влил какое-то зелье в рот Поттера, стоило тому едва лишь прийти в себя. Гарри не сумел опознать, что ему дали – большинство магических снадобий имели противный вкус и запах, что и немудрено, если вспомнить из чего их варили. – Вы не стараетесь, Поттер! Темный Лорд воспользуется вашей слабостью, как только поймет, насколько открыт ваш разум для его вторжения!
– Так объясните мне, что я должен делать, – вяло огрызнулся Гарри. Следовало отметить, что его состояние благодаря выпитому зелью моментально улучшилось, но спорить со Снейпом желания не было из-за некоторой странной заторможенности.
– Вы должны сопротивляться, а не приглашать меня в свои воспоминания! На сегодня занятие закончено. Вы ни на что не годны после успокаивающей настойки, – Снейп презрительно скривился, заметив удивление на лице Поттера. – А вы думали, что я дал вам яд? Не надейтесь так легко сбежать от своей судьбы. Вам надо… – в дверь кто-то настойчиво забарабанил, прерывая вдохновенную речь Снейпа, и ему пришлось немедленно отвлечься на выяснение, что кому-то понадобилось, пока тот от усердия не сбил в кровь свои кулаки.
– Профессор, Монтегю нашелся, но он, кажется, ранен, – донеслись до Гарри взволнованные слова какого-то студента. – Профессор Амбридж сказала, что срочно нужна ваша помощь, сэр.
Снейп, даже не оглянувшись, сразу же покинул кабинет, словно забыл о Поттере, оставленном там в одиночестве. Гарри растерянно посмотрел по сторонам, прикидывая, как ему быть. Занятие вроде и завершено, но профессор его не отпускал, а зная мерзкий характер Снейпа, похоже, следовало дождаться его возвращения, чтобы получить разрешение уйти. Взгляд наткнулся на знакомые очертания думосбора. Поттер подошел ближе к столу в углу кабинета, на котором тот стоял. Серебристые нити, кружившие в каменной чаше артефакта, приковывали внимание и манили тайнами, сокрытыми в их туманных прядях. Искушение оказалось слишком сильным, и Гарри не устоял. Он наклонился и коснулся лицом поверхности волшебной субстанции, проваливаясь в воспоминания Снейпа.
Позже Гарри не раз обдумывал этот ключевой момент, когда он мог принять другое решение, и тогда его жизнь наверняка сложилась бы по-иному. Но что сделано, то сделано. Невозможно вернуться в прошлое и переиграть то, что уже произошло, без последствий для реальности.
Возвратившись, Снейп застал Поттера уткнувшимся в думосбор и просматривавшим то, что не было предназначено для посторонних глаз. Проигнорировать такое пренебрежение правилами и требованиями приличий было нельзя. Мальчишку следовало немедленно поставить на место. Пока Снейп пересекал комнату, добираясь до нарушителя, он успел оценить ситуацию с точки зрения извлечения личной выгоды. Известие о том, что разум Поттера по какой-то нелепой случайности практически открыт для Темного Лорда даже на расстоянии, заставило задуматься о собственной безопасности, что рекомендовало срочное прекращение этих бесполезных занятий по окклюменции.
***
Гарри с содроганием вспоминал, как Снейп орал на него за неуемное любопытство: тот рассердился так сильно, что от гнева его лицо пошло жуткими красными пятнами, а голос срывался на фальцет. Банка с сушеными тараканами, пущенная в Гарри, разбилась о стену всего в нескольких дюймах от его головы, чуть не попав в цель. Но самое неприятное – Гарри был согласен с каждым словом, которое яростно выкрикивал в его адрес Снейп. Это был тот редкий случай, когда свою вину осознаешь тут же, как только сообразишь, что натворил. На душе было паршиво и от увиденного в думосборе, и от понимания, что совершил неприглядный поступок, и от догадок, что последствия этой выходки придется расхлебывать еще очень долго. К счастью, на тот момент Гарри не представлял – насколько долго. На ум приходило лишь то, что Снейп – его преподаватель, а поэтому при всем желании нельзя было избежать встреч с ним, как и прекратить посещать его уроки безнаказанно. Несмотря на все трудности, которые преследовали Поттера в магическом мире, он не хотел его покидать, что наверняка пришлось бы сделать, будучи отчисленным из Хогвартса.
В факультетскую гостиную Гарри вернулся не сразу. Он поднялся на Астрономическую башню и провел там довольно много времени, пытаясь постичь всю глубину случившегося за каких-то двадцать минут. Во-первых, он приобрел личного врага в лице профессора Снейпа, так что прошлые нападки, скорее всего, отныне будут вспоминаться с ностальгией как мягкие замечания. Будь Гарри на его месте, тоже не простил бы такого бесцеремонного любопытства. Оправдывать себя тем, что не знал, какие факты спрятаны в думосборе, казалось безответственным. Оглядываясь на свои действия, предпринятые в последние месяцы, Поттер все больше убеждался, что вел себя как капризный, наглый, самолюбивый и дерзкий ребенок. Да – он зачастую не высыпался по ночам. Да – ему было плохо, и болела голова. Но все это не давало ему права вести себя неподобающим образом, срываясь на друзьях и влезая, куда не просили. Оценивать свои недостатки и ошибки было не слишком приятно.