– Вот теперь ты, Поттер, по-настоящему взрослый, – прошептал искусанными губами Гарри, глядя на Запретный лес, освещенный полной луной. – Ведь ты сумел признать, что ублюдочный Снейп, несколько лет втаптывавший тебя в грязь, оказался прав, – усмешка вышла перекошенной, словно сорвавшиеся с губ слова немыслимо горчили. – И детский максимализм вместе с подростковым бунтарством тебе не помешали это сделать.
========== Страница 2. Последствия любопытства ==========
Проходили дни и недели, а Гарри все не мог забыть о сцене из думосбора Снейпа. Любопытство сыграло с ним злую шутку, в итоге заставив переосмыслить свое отношение к жизни и к некоторым людям в частности. Он бесконечное число раз прокручивал в голове то, что стало для него откровением. И как бы он ни пытался оправдать крестного и своего отца – факты однозначно говорили, что они были не только не менее заносчивыми, чем Драко Малфой, постоянно задиравший самого Гарри, но еще и бессердечными хулиганами. А как иначе назвать их действия? Они унижали и оскорбляли, получая от этого явное удовольствие. Даже если предположить, что во время учебы Снейп был таким же язвительным гадом, как сейчас, то и тогда поведение тех, кого Гарри считал чуть ли не героями, нельзя было рассматривать по иному, как низость. Перед всей школой поднять вверх ногами сокурсника и намереваться стащить с него подштанники – подло. Гарри испытал на собственной шкуре, как это – быть изгоем, которого все причисляют к лгунам и психам, поэтому безжалостные издевательства Сириуса и отца не мог находить забавными. И что примечательно, не вступился никто из студентов, которые оказались свидетелями этого гнусного поступка. Даже то, что Снейп обозвал Лили Эванс грязнокровкой, вполне вписывалось в разыгранный Джеймсом Поттером сценарий. И от своей мамы, так смело выступившей за справедливость, Гарри ожидал бы скорее слез обиды, а вовсе не того, что она с такой легкостью подыграет жестоким развлечениям, в одно мгновение из защитницы превратившись в противника, желавшего уязвить побольнее.
После случая с думосбором Снейп, как ни странно, абсолютно не изменил своего отношения к Поттеру, не принялся его третировать больше прежнего, лишь колючие презрительные взгляды говорили о том, что он ничего не забыл и не простил. Гарри старался готовиться к его урокам как можно тщательнее, чтобы по возможности реже обращать дополнительное внимание на себя и на недостаток своих знаний.
Страшные сновидения приходили регулярно и стали привычными спутниками полубессонных ночей Поттера. Иногда, даже бодрствуя, он ощущал эмоции Волдеморта, когда те были особенно яркими. Гарри не переживал, что не добился никакого успеха на занятиях по окклюменции, полагая, что его способность заглядывать в сознание Волдеморта, пусть и неконтролируемая, может принести значительную пользу, как это произошло в случае с ранением мистера Уизли. Однако еще до каникул он убедился, что Снейп был исключительно прав в своих предположениях. Жаль, что понимание этого к Гарри пришло так поздно и стоило жизни Сириусу Блэку. Слова Снейпа о том, что Волдеморт обязательно воспользуется шансом проникнуть в сознание Гарри, оказались поистине пророческими. Случившегося в Отделе тайн Министерства магии Поттер не забудет вовек. Это именно он чуть не погубил своих друзей, поверив, будто снова увидел глазами Волдеморта реальные события, не догадавшись, что его заманивали в хитрую ловушку. Гарри считал, что отправляется спасать Сириуса, но в результате из-за своей импульсивной выходки потерял его навсегда.
***
Стоит ли удивляться, что на каникулах мысли Поттера вертелись вокруг своей вины, а раздумья над тем, как этого можно было избежать, непременно приводили к Снейпу. Поначалу Гарри злился на директора за то, что тот не настоял на продолжении занятий окклюменцией. Затем гневался на Снейпа, который не сумел ничему его научить. Но в итоге прекратил перекладывать вину на других и признал, что его личные безответственные действия – причина смертельного несчастья с крестным. Гарри все чаще и чаще думал о дополнительных уроках, которые проводил для него Снейп, воскрешая в памяти все подробности и детали. Каким бы странным это ни казалось, но отныне каждая фраза, сказанная ему учителем, наполнилась для него особым смыслом.
«Поттер, поймите наконец – в том, что с вами происходит, вы видите лишь, что вам хочется, и не замечаете, чем ситуация является на самом деле», – Снейп заявил это, когда Гарри заикнулся о полезности связи с сознанием Волдеморта. Теперь же, занимаясь скрупулезным ковырянием в прошлом, Поттер услышал в этих словах скрытое послание, понукавшее его присмотреться к окружавшему миру и постараться разглядеть реальную картину.
Тщательному и, как Гарри надеялся, беспристрастному разбору прежде всего подвергся сам Снейп: его характер, поступки, высказывания, поведение в различных обстоятельствах – все, что Гарри смог о нем вспомнить. Изо дня в день он прокручивал в уме его едкие комментарии и пытался понять, почему было сказано так, а не иначе. Поттер и сам не заметил, как мысли о Снейпе стали не только привычными, но и желанными – они отвлекали от безрадостного самобичевания из-за случившегося в Отделе тайн и позволяли забыть о плохом самочувствии. Головоломка под названием «Снейп» оказалась настолько увлекательной, что уже через пару недель Гарри ни о чем другом и не думал. Он восхищался тонким юмором, надежно завуалированным под сарказм, и обширностью знаний Снейпа, свидетельства о которых можно было получить на любой из его лекций, к тому же он с легкостью подменял на уроках преподавателя защиты от темных искусств.
«Поттер, хватит витать в облаках! Спуститесь на землю! Уверяю вас – от этого будет больше пользы!» – Гарри словно слышал этот совет наяву. И если раньше он воспринимал его лишь как издевку, то сейчас убедил себя, что в нем таились забота и тревога за него, за Гарри. Что заставило его сделать такие выводы, ведомо, наверное, одному Мерлину. Но мысли о том, что кому-то небезразличны он сам и его благополучие, грели Гарри душу.
Так незаметно для себя Поттер, опираясь на сочувствие к Снейпу-подростку из воспоминаний, выстроил новое отношение к реальному Снейпу-профессору. Он не идеализировал его, не забывая ни о сложном характере, ни об их разнице в возрасте и житейском опыте, ни о том, что на самом деле почти не знает этого мужчину. Но то ли по прихоти судьбы, то ли из-за собственной глупости, Гарри увидел в нем того, в ком нуждался как в близком человеке. Называть свое чувство влюбленностью Гарри не спешил – все же они оба были мужчинами, однако мог с уверенностью сказать, что до сих пор ни к кому не ощущал такой тяги. Чем это являлось – наваждением, странностью или блажью – Поттер не задумывался. Главное, что стоило ему вспомнить о Снейпе, очнувшись после очередного кошмара, и это помогало быстро успокоиться и даже уснуть, хотя раньше он обычно не смыкал глаз до самого утра.
***
Шестой курс обещал стать для Поттера тем еще испытанием. В день прибытия в Хогвартс он ухитрился попасться Малфою на подслушивании, и тот, воспользовавшись случаем, слегка «подкорректировал» ему форму носа. Гарри не был неженкой, поэтому отнесся бы к произошедшему с некоторой долей смирения, если бы судьба тут же не устроила ему встречу со Снейпом. Презрительно скривившиеся губы, насмешливый взгляд и саркастический комментарий по поводу неподобающего внешнего вида и опоздания на пир болезненно полоснули по самолюбию. Гарри, возомнивший, что сумел разобраться в причинах крайней нетерпимости Снейпа к нарушителям правил, на собственной шкуре убедился, что далеко не все можно уложить в якобы вычисленные им рамки. Было обидно и горько. Он не ждал соболезнований или сочувствия, но не отказался бы от молчаливого понимания. Эмоции бурлили, требуя выхода, однако Гарри так и не решил, чего ему хотелось в этот момент сильнее – надерзить в ответ или сбежать, чтобы, спрятавшись ото всех, немного пожалеть себя. Он не сделал ни того, ни другого, проследовав практически под конвоем Снейпа в Большой зал.